Лев квитко на каком языке писал. Влюбленный в жизнь

Предпросмотр документа

ЛЕВ КВИТКО

ДВА ДРУГА
стихи

Перевод с еврейского

МОСКВА сДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»

Он был такой приветливый, румяный и белозубый, что
дети радовались ещё до того, как он начинал читать сти-

Хи. А стихи Льва Квитко
него самого
нету:

Такие же светлые.
и

Кисаньки,

Очень похожи на

И чего только в них

Дудочки,

Скрипочки,

Бабочки, птицы, звери и много-много разных людей-
маленьких и взрослых. И над всем этим сияет солнце
любви ко всему, что живёт, дышит, движется, цветёт.

Прочти или попроси кого-нибудь прочесть тебе стихи
Льва Квитко, который писал на еврейском языке, но стал

Любимым поэтом всех детей, потому что стихи его с боль-
шой любовью переложили на русский язык русские поэты.

Елена Благuнuна

Рисунки Н.

ЦеЙТJlина

70802-002
К------208-80
МIОI(ОЗ)80

Иллюстрации.
Состав.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ

ЛИТЕРАТУРА_.

Я разломал коробочку,
Фанерный сундучок.

Совсем похож на скрипочку
Коробочки бочок.

Я к веточке приладил
Четыре волоска-
Никто ещё не видывал
Подобного смычка.

Приклеивал, настраивал,
Работал день-деньской...
Такая вышла скрипочка-
На свете нет такой!
в руках моих послушная,·"
Играет и поёт...
И курочка задумалась
И зёрен не клюёт.
Играй, играй же, скрипочка!
Трай-ля, трай-ля, трай-ли!
Звучит по саду музыка,
Теряется вдали.

И воробьи чирикают,

Кричат наперебой:

Какое наслаждение

От музыки такой!
Задрал котёнок голову,
Лошадки мчатся вскачь.

Откуда он? Откуда он,
Невиданный скрипач?

Трай-ля! Замолкла скрипочка...
Четырнадцать цыплят,
Лошадки и воробушки

Меня благодарят.
Не сломал, не выпачкал,

Бережно несу,

Маленькую скрипочку
Спрячу я в лесу.
На высоком дереве,
Посреди ветвей,

Тихо дремлет музыка
В скрипочке моей.

Не слышали ночью

За дверью колёс,
Не знали, что папа
Лошадку привёз,

Коня вороного
Под красным седлом,
Четыре подковы

Блестят серебром.
Неслышно по комнатам
Папа прошёл,
Коня вороного

Поставил на стол.
Горит на столе

Одинокий огонь,
И смотрит в кроватку

Осёдланный конь.
Но вот за окошками

Стало светлей,
И мальчик проснулся
В кроватке своей.
Проснулся. приветал,
Опершись на ладонь,
И видит: стоит

Замечательный конь.

Нарядный и новый,
Под красным седлом.
Четыре подковы

Блестят серебром.
Когда и откуда

Сюда он пришёл?

И как ухитрился
Взобраться на стол?
На цыпочках мальчик

Подходит к столу,
И вот уже лошадь

Стоит на полу.
Он гладит ей гриву,
И спину, и грудь,
И на пол садится-
На ножки взглянуть.

Берёт под уздцы-
И лошадка бежит.

Кладёт её на бок-
Лошадка лежит.
г лядит на лошадку

И думает он:

«Заснул Я. должно быть,
И снится мне сон.

Откуда лошадка

Явилась ко мне?
Наверно, лошадку

Я вижу во сне...

Пойду я и маму
Свою разбужу
И, если проснётся,
Коня покажу».
Подходит ОН К маме,

Толкает кровать,
Но мама устала-

Ей хочется спать.
«Пойду Я к соседу

Петру Кузьмичу,

Пойду я к соседу
И в дверь постучу!»

Откройте мне двери,

Впустите меня!

Я вам покажу
Вороного коня!

Сосед отвечает:

Я видел его,

Давно уже видел

Коня твоего.

Должно быть, ты видел

Другого коня.
Ты не был у нас

Со вчерашнего дня!
Сосед отвечает:

Я видел его:

Четыре ноги
у коня твоего.

Но ты же не видел,

Сосед, его ног,
Но ты же не видел

И видеть не мог!

Сосед отвечает:

Я видел его:

Два глаза и хвост
у коня твоего.

Но ты же не видел

Ни глаз, ни хвоста-

Стоит он за дверью,

А дверь заперта!

Зевает лениво
За дверью сосед-
И больше ни слова,
Ни звука в ответ.

ЛЕМЕЛЕ ХОЗЯИНИЧАЕТ

Мама уходит,

Спешит в магазин:

Лемеле, ты

Остаёшься один.-
Мама сказала:-
Ты мне услужи:

ВblМОЙ тарелки,
Сестру уложи.

Дрова наколоть

Не забудь, мой сынок,
Поймай петуха
И запри на замок.-

Сестрёнка, тарелки,
Петух и дрова...

У Лемеле только
Одна голова!

Схватил он сестрёнку
И запер в сарай.

Ск~азал он сестрёнке:

Ты здесь поиграй!

J{poBa он усердно
Помыл кипятком,

Четыре тарелки
Разбил молотком.
Но долго пришлось

С петухом воевать--
Ему не хоте.пось-
Ложиться в кровать.

Побежал я за ограду,

А Мороз стоит и ждёт,
Он пошёл со мною рядом-
Ни на шаг не отстаёт.

Во дворе рубашки наши
На верёвке с ветром пляшут.

Мороз за мною!

На бельё напал Мороз,

Острой пылью ледяною
Прохватил его насквозь.
Прихватил и жёстким сделал-
И бельё заледенело.
Ставь на снег
Подтолкни

Не упадёт.

Оно поЙдёт.

Я толкнул едва-едва-
Простыня пошла сначала,

И рубашка зашагала,
Растопырив рукава.

А портняжка Мороз
Колет щёки, режет нос.

Ветер ринулся навстречу,
Он вскочил ко мне на плечи.
Ветер

Всадник ледяной-

Звонко свищет за спиной.
Ели мёрзлые трещат,

Сани п6 снегу скрипят.

НА САНКАХ

Мне тепло в ушанке!
Я хватаю санки,
На гору взбираюсь,
Под гору лечу.
Для меня пустое,

Самое простое-
Прокатиться СТО${:

Видите- качу!
Вдруг рванулись санки...
Нет моей ушанки.

В снег она упала!
Падаю и я.

Вьётся, как змея.
Я нашёл ушанку,

Догоняю санки,
На гору взбираюсь,
Под гору лечу.

Для меня пустое,
Самое простое-
Прокатиться стоя:

БАБУШI(ИНЫ РУI(И

Я с бабушкой своею

Дружу давным-давно.
Она во всех затеях
Со мною заодно.
я с ней не знаю скуки,
И всё мне любо в ней.
Но бабушкины руки
Люблю всего сильней.

Ах, сколько руки эти
Чудесного творят!
Латают, вяжут, метят,

Всё что-то мастерят.
Так толсто мажут пенки,
Так густо сыплют мак,

Так грубо трут ступеньки,
Ласкают нежно так.
Проворные

Смотрите,

Готовы день-деньской

Они плясать в корыте,
Шнырять по кладовой.
Настанет вечер

Сплетают на стене
И сказки-сновиденья
Рассказывают мне.
Ко сну ночник засветят-
И тут замолкнут вдруг.

У мней их нет на свете

И нет добрее рук.

ЛЕТО НАСТУПИЛО

Солнце светит всё приветней,
Мы уедем в лагерь летний!
Мы уедем в лес, к реке
На большом грузовике.

Мы сначала сядем сами,

А потом возьмём кота,
Клетку с белыми мышами

И лошадку без хвоста.
Ну, а мамам нашим

Весело помашем:

До свиданья, мамы!

До свиданья, мамы!

С песнями веемыми,
С красными флажками
Ехали мы сёлами,
Ехали лужками.

Петухи встречали-
Радостно кричали:

Здравствуйте, ребята!

Здравствуйте, ребята!
Вот мы выскочили дружно,
Моем руки в ручейке.
Нам давно обедать нужно,

А котёл ещё в мешке.
Мы тогда берём лепёшки,

Чашки, фляжки с молоком
И бежим по тёплой стёжке
На прогулку босиком.
Роща нас встречает,

Ветками качает:

Здравствуйте, ребята!

Здравствуйте, ребята!

КАЧЕЛИ
Ой-да,
ой-да,

Ой-да, ух!

Я лечу,
лечу,

А навстречу мне лесок,
И неба тёплого кусок,
И в речке синяя вода!
Ой-да,
ой-да,

Ой-да, да!
Речки светлая струя
Изогнулась, как змея.

Вьётся так
и вьётся сяк
И вползает в березняк.

Ой-да,
ой-да,
ой-да, ух!

Аж захватывает дух!

Вот сбежалась детвора:

Ты качался

Нам пора!-

Вверх,
вниз!

Вверх,
вниз!

Прямо к облаку несись!
Город сдвинулся вдали,

Оторвался от земли...
Ой-да!

Ой-да!
Ой-да!

ДВА ДРУГА

()б этих ребятах

Не зря говорят:
«()ни друг за дружку
Горою стоят!»

Их двое, а кажется-
Топает взвод,

Когда подготовка
К сраженью идёт.

Жуков изучают,

Сидят у реки
И очень охотно
Едят пирожки.
()дин завздыхает,
Вздохнёт и другой,
()дин зачихает,

Чихнёт и другой.

Они не дерутся
Почти никогда,

Ведь драка

Не спорт,

И оба ныряют

Горячую пыль,

Как только появится
Автомобиль.

Вы ждёте, что вылезут

Двое ребят,

А видите двух
Озорных чертенят.
Где первый,

Там; стало быть, будет второй!

Стоят друг за дружку
Ребята горой.

БЫВАЕТ ТАК...

Бывает так, что ~CHeT свет
Без видимой причины,
Когда у вас в квартире нет
Умелого мужчины.
Отдавят ногу вам во тьме,
Притиснут хвост котёнку,

Извольте в этой кутерьме

Повалить сестрёнку!

Когда совсем темно кругом,
Вы тянетесь за творогом-

И что же? Ложкой прямо в хрен
Вдруг попадаете взамен.

У вас захватывает дух,
Вам разреветься впору...

Да, плохо, если свет потух,
А в доме нет монтёра!

А если есть монтёр у вас,
Он стул к стене подвинет,
На спинку встанет и тотчас
Всю музыку починит.

***
Люблю, когда у нас порой
Случается такое,Все инструменты у меня,
Конечно, под рукою.

Здесь прикручу,
Там откручу,

Поста~ю тут заплатки,
22

Винт завинчу, гвоздь вколочу,

И будет всё в порядке:
Горит orOHb, не гаснет газ

И мясорубка мелет,
И если бьёт в столовой час,
То час на самом деле!

МНЕ снятся МАЧТЫ, ЯКОРЯ...

Какой военный без погон?
Чудак ты, право слово!
Нарежь полосками картон,
Раскрась

И всё готово.

Я смастерил их в пять минут,
Они мне здорово идут!
Но только проволокой Я

Приладил их к рубашке,
Схватила бабушка моя
Отцовские подтяжки.

Но я молчал, я думал: «Что Ж,
Теперь погон не оторвёшь!»
Кричала бабушка: «Ишь как!
Что делает

Не знает!

Да настоящий-то моряк

Так разве поступает?»
Я не перечил, всё молчал,

Ни звука ей не отвечал.
Блестят погоны серебром,
Три звёздочки на каждом.
Быть капитано-моряком

Я прямо-таки жажду!
Мне снятся мачты, якоря,
Моря, далёкие края!

РАЗГОВОР СВИЛКОЯ

Яша думал:
Вещи все на разный лад,
Как живые, говорят.

Только ты откроешь дверь,

Заворчит она, как зверь:
«Ходят-бродят! Вот беда!
То туда, то сюда!»
Только сядешь ты на стул,
Он уж песню затянул:

«Ты опять сидишь, лентяй?
Встань, поди-ка погуляй!»

Меж собой болтают звонко
Вилки, ложки и солонка,
Шумный, радостный народ-
Разговоров полон рот.

Вилка папы не болтлива-

За обедом молчалива.
А у мамы вилка пляшет,
Разговаривая с Яшей:
«Ешь! И не смотри в окно!
Кто всё съест, пойдёт в кино!»

Вилка Яши заворчала:
«А скажи-ка мне сначала,
Яша, Яша, милый Яша,
Мыл ты руки перед кашей?»

Тут уж Яша стал ворчать:

Длиннозубая, молчать!

Не хочу с тобой водиться!-
И воткнул её в горчицу.

Вьюга,
Вьюга,
Вьюга,
Вьюга.

Не видать
Совсем друг друга,
Мёрзнут щёки

На бегу,
Перегоним
Мы пургу!

Всё быстрей
Мелькают
Лыжи,

Цель всё ближе,

Ближе,
Ближе,
Через ельник,

Сквозь кусты,
Сперевала,

С высоты.

Нет для лыжников
Помех.

Кто домчится
Раньше всех?

По дороге

Белой
Смело,

Смело,
Смело
Мы несёмся
Всё вперёд.

Пусть опасен
Поворот,

Пусть тропинки

Узки.
Очень круты

Спуски,
Тяжелы

Подъёмы,-
Скорость
Не сдаём мы!

Ввысь и вниз
Вихрем мчись!
Ель, сосна,
Посторонись!

Пусть свирепствует
МорозСостоится
Лыжный кросс!

Ветер воет, завывает,
Гнёт деревья до травы,

С веток яблоки сбивает,
Тащит шапку с головы.
РаСl1репал зелёный ельник,

В щ~и узкие проник.
Что он делает, бездельник,

ОшалеЛl?IЙ озорник!

Смастерю себе машину,
Вольный ветер запрягу-

Пусть не свищет по долинам,
Не буянит на лугу!

Он помчит меня за горы,

Сквозь леса и ГОРQда.
Целый свет с таким мотором
Я объеду без тру да r

А когда я кнопку трону,
Сразу стихнет шум колёс.
Ляжет ветер усмирённый
у порога, точно пёс.

СКРИПКА. Перевод М. Светлова
ЛОШАдКА.

Перевод С. Маршака

ЛЕМЕЛЕ ХОЗЯйНИЧАЕТ. Перевод Н. Найдёновой

МОРОЗ. Перевод В. донниковой

НА САНКАХ. Перевод Е. Благининой

БАБУШКИНЫ РУКИ. Перевод Т. Сnендuaровой

ЛЕТО НАСТУПИЛО. Перевод Е. Благинuной

КАЧЕЛИ. Перевод Е. Благинuной

ДВА ДРУГ А. Перевод Е. Благининой

БЫВАЕТ ТАК

Перевод Т. Сneндиаровой

МНЕ СНЯТСЯ МАЧТЫ. ЯКОРЯ... ПереводЕ. Благининой
. . . . . . . . , ..

РАЗГОВОР С ВИЛКОй. Перевод Е. Тараховской

ЛЫЖНИКИ. Перевод Т. Сnендиаровой

ВЕТЕР. Перевод Т. Сnендиаровой

Для младшего школьного возраста
Лев Моисеевич Квитко
ДВА ДРУГА
Стихи

Ответственный редактор Л. П. Серебрякова. Художе·
ственный
редактор
Г.
Ф.
Орд.. ,tclшЙ.
Технический
редактор Н. Г. Мохова. Корректор Е. А. СуtUlсян.
Сдано в набор 11.05.79. Подписано к печати 25.12.79.
Форма, 70Х 100"16. Бум. офс. Но 1. Шрифт литератур,
ный. Печать офсетная. Усл. печ. л. 2,6. Уч·изд. л. 1,98.
Тираж 2 000 000 экэ. Заказ Н. 737. Цена 10 коп. Орде·
Н8 Трудового Красного Знамени издательство _дет-
ская литература> Государственного комитета РСФСР
по делам издательств. полиграфии н книжной тор-
говли. Москва, Центр, М. Черкасский пер., 1. Фабрика
.Детская книга> Но 2 РосглаВПOJlиграфпрома Госу·
дарственного комитета РСФСР по делам Н3Д8теЛЬСtВ.
полиграфии и книжной торговли. Ленииград, 2·я Со·
ветская. 7.

Квитко л. М.
К

Два друга: Стихи/Переизд.; Перев. М. Светлова и др.; Рис. Н. ЦеЙтлина.-М.: Дет. лит.,
1980. - 31 С., ил. - (Читаем сами).

Веселые и лирические стихи о ребятах,

70802-002
К------208-80
М101(03)80

Лев (Лейб) Моисеевич Квитко - еврейский (идиш) поэт. Писал на идиш . Родился в местечке Голосков Подольской губернии (ныне село Голосково Хмельницкой области Украины), по документам - 11 ноября 1890 г., но точной даты своего рождения не знал и называл предположительно 1893 или 1895 гг. Рано осиротел, воспитывался бабушкой, некоторое время учился в хедере , с детства был вынужден работать, сменил множество профессий, самоучкой освоил русскую грамоту, занимался самообразованием. Стихи начал писать с 12 лет (или, возможно, раньше - из-за путаницы с датой его рождения). Первая публикация в мае 1917 г. в социалистической газете «Дос фрае ворт» («Свободное слово»). Первый сборник - «Лидэлэх» («Песенки», Киев , 1917).

Представители Джойнта с деятелями киевской Култур-лиге. Сидят (слева направо): художник М. Эпштейн, поэт Л. Квитко, художник И.-Б. Рыбак, художник Б. Аронсон, художник И. Чайков. Стоят: литературный критик Ба‘ал-Махашавот, неизвестный, Э. Вурзангер (Джойнт), филолог Ба‘ал-Димьён (Н. Штиф), Ч. Спивак (Джойнт), филолог З. Калманович, писатель Д. Бергельсон, бывший министр по еврейским делам в правительстве Центральной Рады В. Лацкий-Бертольди. Киев. Май–июнь 1920. Из книги М. Бейзера, М. Мицеля «Американский брат. Джойнт в России, СССР, СНГ» (без года и места издания).

Революция

В 1917 г. Квитко поселился в Киеве. Публикация его стихов в сборнике «Эйгнс» выдвинула его в триаду (вместе с Д. Гофштейном и П. Маркишем) ведущих поэтов так называемой киевской группы. Написанная им в октябре 1918 г. поэма «Ройтер штурм» («Красная буря», газета «Дос ворт», 1918, и журнал «Багинен», 1919) явилась первым произведением на идиш об октябрьской революции. Однако в сборниках «Трит» («Шаги», 1919) и «Лирик. Гайст» («Лирика. Дух», 1921) рядом с юношески задорным восприятием революции звучало тревожное смятение перед мрачным и таинственным в жизни, что роднило, по мнению Ш. Нигера , творчество Квитко и Дер Нистера .

В стихах Квитко этих лет сочетались простосердечно открытый взгляд на мир (наделяющий особой привлекательностью все его творчество для детей), рафинированная глубина мировосприятия, поэтическое новаторство, экспрессионистические искания - с прозрачной ясностью народной песни. Их язык поражает богатством и идиоматической колоритностью.

С середины 1921 г. жил и публиковался в Берлине , затем в Гамбурге , где работал в советском торговом представительстве, печатался как в советских, так и в западных периодических изданиях. Здесь же вступил в компартию, вел коммунистическую агитацию среди рабочих. В 1925 г., опасаясь ареста, переехал в СССР . Выпустил множество книг для детей (только за 1928 г. вышло 17 книг) .

В конце 20-х годов стал членом редакции журнала «Ди ройте велт», в котором были напечатаны его цикл рассказов о жизни в Гамбурге «Риограндер фел» («Риограндские кожи», 1926; отдельное издание 1928), автобиографическая повесть «Лям ун Петрик» («Лям и Петрик», 1928–29; отдельное издание 1930; в русском переводе 1958) и другие произведения. Только в 1928 г. вышло 17 книг Квитко для детей. Сатирические стихи Квитко в «Ди ройте велт», которые затем составили раздел «Шаржн» («Шаржи») в его сборнике «Герангл» («Схватка», 1929), а особенно стихотворение «Дер штинклфойгл Мойли» («Вонючая птичка Мойли», то есть Мой[ше] Ли[тваков] /см. М. Литваков /) против диктата в литературе деятелей Евсекции , вызвали разгромную кампанию, в ходе которой «пролетарские» писатели обвинили Квитко в «правом уклоне» и добились исключения его из редакции журнала. Заодно подверглись административным репрессиям писатели-»попутчики» - Д. Гофштейн, редактор государственного издательства Х. Казакевич (1883–1936) и другие.

30-е годы

За едкие сатирические стихи, опубликованные в журнале «Ди ройтэ вэлт» («Красный мир»), был обвинен в «правом уклоне» и исключен из редакции журнала. В 1931 поступил рабочим на Харьковский тракторный завод. Затем продолжил профессиональную литературную деятельность. Лишь после ликвидации в 1932 г. литературных ассоциаций и группировок Квитко занял одно из ведущих мест в советской литературе на идиш, главным образом как детский писатель. Его стихи, составившие сборник «Геклибене верк» («Избранные сочинения», 1937), уже всецело отвечали нормам так называемого социалистического реализма. Автоцензура сказалась и на его романе в стихах «Юнге йорн» («Годы молодые»), сигнальные экземпляры которого появились накануне вторжения немецких войск на территорию Советского Союза (роман издан в переводе на русский язык в 1968 г.; 16 глав на идиш опубликованы в 1956–63 гг. в парижской газете «Паризер цайтшрифт»).С 1936 г. жил в Москве . В 1939 г. вступил в ВКП (б).

Делом всей жизни Лев Квитко считал автобиографический роман в стихах «Юнге йорн» («Годы молодые»), над которым работал тринадцать лет (1928-1941, первая публикация: Каунас , 1941, на русском языке вышел в 1968 г.).

Творчество военных лет

годы войны был членом Еврейского антифашистского комитета и редколлегии газеты ЕАК «Эйникайт » («Единство»), в 1947-1948 гг. - литературно-художественного альманаха «һэймланд» («Родина»). Его сборники стихов «Файер ойф ди соним» («Огонь по врагу», 1941) и другие призывали к борьбе против нацистов. Стихи 1941–46 гг. составили сборник «Гезанг фун майн гемит» («Песнь моей души», 1947; в русском переводе 1956). Стихи Квитко для детей широко издаются и переводятся на многие языки. На русский язык их переводили

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Лев Моисеевич Квитко родился в селе Голосково Подольской губернии. Семья бедствовала, голод, нищета. Все дети в раннем возрасте разбрелись на заработки. В том числе с 10 лет стал работать и Лев. Читать и писать научился самоучкой. Стихи стал сочинять ещё до того, как научился писать. Позднее перехал в Киев, где начал печататься. В 1921 году по путёвке Киевского издательства поехал с группой других идишистских писателей в Германию - учиться. В Берлине Квитко с трудом перебивался, но там вышло два его сборника стихов. В поисках работы переехал в Гамбург, там стал работать рабочим в порту.

Вернувшись в Украину, продолжил писать стихи. На украинский язык его переводили Павло Тычина, Максим Рыльский, Владимир Сосюра. На русском языке известны стихи Квитко в переводах Ахматовой, Маршака, Чуковского, Хелемского, Светлова, Слуцкого, Михалкова, Найдёновой, Благининой, Ушакова. Сами эти переводы стали явлением в русской поэзии. С началом войны Квитко в действующую армию не взяли по возрасту. Его вызвали в Куйбышев для работы в Еврейском Антифашистском Комитете (ЕАК). Это была трагическая случайность, ибо Квитко был далёк от политики. ЕАК, собравший колоссальные средства у богатых евреев Америки на вооружение Красной Армии, после войны оказался Сталину не нужным и был объявлен реакционным сионистским органом.

Впрочем, Квитко в 1946 году вышел из ЕАК и целиком посвятил себя поэтическому творчеству. Но ему работу в ЕАК припомнили при аресте. Ему было предъявлено обвинение, что в 1946 году он установил личную связь с американским резидентом Гольдбергом, которого информировал о положении дел в Союзе Советских писателей. Также обвинили в том, что в молодости он уезжал учиться в Германию, чтобы навсегда покинуть СССР, а в порту в Гамбурге отправлял под видом посуды оружие для Чай Кан Ши. Арестован 22 января 1949 года. 2,5 года он провел в одиночной камере. На суде Квитко был вынужден признать свою ошибку в том, что писал стихи на еврейском языке идиш, и это было тормозом на пути ассимиляции евреев. Дескать, пользовался языком идиш, который отжил свой век и который обособляет евреев от дружной семьи народов СССР. И вообще, идиш - проявление буржуазного национализма. Пройдя через допросы и пытки, был расстрелян 12 августа 1952 года.

Вскоре умер Сталин, и после его смерти первая группа советских писателей отправилась в поездку по США. В их числе был Борис Полевой - автор “Повести о настоящем человеке”, будущий редактор журнала “Юность”. В Америке его спросил писатель-коммунист Говард Фаст: куда девался Лев Квитко, с которым я подружился в Москве и потом переписывался? Почему он перестал отвечать на письма? Здесь распространяются зловещие слухи. “Не верь слухам, Говард, - сказал Полевой. - Лев Квитко жив-здоров. Я живу на одной площадке с ним в писательском доме и видел его на прошлой неделе”.

Место проживания: Москва, ул. Маросейка, д.13, кв.9.

Еврейский поэт Лев Моисеевич Квитко (15.10.1890 - 12.8.1952) родился в местечке Голосков (ныне село Голосково Хмельницкой области). Рано осиротев, Квитко некоторое время посещал хедер, а с 10 лет начал работать, сменил множество профессий, попутно занимаясь самообразованием.
Стихи Квитко писал с 12 лет. В 1915 г. в Умани познакомился с Д. Бергельсоном, каковой ввел его в литературные круги. Дебютировал в мае 1917 г. в социалистической газете "Дос фрае ворт" ("Свободное слово"). В том же году вышел сборник стихов для детей "Лидэлэх" («Песенки»).
В 1917 г. Квитко поселился в Киеве. Публикация его стихов в сборнике "Эйгнс" ("Родное") выдвинула его (вместе с Д. Гофштейном и П. Маркишем) в триаду ведущих поэтов "киевской группы". Написанная им в октябре 1918 г. поэма "Ройтэр штурэм" («Красная буря»; газ. "Дос ворт", 1918, и журн. "Багинэн" ("Рассвет"), 1919) явилась первым произведением на идише об Октябрьской революции и пролетарской дружбе народов: "От моего брата пахнет соломой, от нас обоих пахнет борьбой!" Однако в сборниках "Трит" («Шаги», 1919) и "Лирик. Гайст" ("Лирика. Дух", 1921) рядом с юношески задорным восприятием Октября звучало тревожное смятение.
В стихах Квитко тех лет простосердечный взгляд на мир (наделяющий особой привлекательностью все его творчество для детей), глубина мировосприятия, поэтическое новаторство и экспрессионистические искания сочетались с прозрачной ясностью народной песни. Их язык богат и идиоматически колоритен. Лирика Квитко согрета свежим, добрым юмором.
В середине 1921 г. поэт поселился в Берлине, где вышли его сборники "Грингроз" ("Зеленая трава", 1922) и "1919" (1923, посвящен погромам в годы гражданской войны). Затем переехал в Гамбург, где работал в советском торговом представительстве, публикуя свои произведения как в советских ("Штром", "Гейендик"), так и в западных ("Милгройм", "Цукунфт") периодических изданиях. В Гамбурге Л.Квитко вступил в компартию Германии и вел пропагандистскую работу среди торговых рабочих.
В 1925 г., опасаясь ареста, Квитко вернулся в СССР, вошел в литературную ассоциацию "Октябрь" и редколлегию журнала "Ди ройтэ вэлт" ("Красный мир"), в котором были напечатаны его рассказы о жизни в Гамбурге "Риограндэр фэл" ("Рио-Грандский мех", 1926; отд. изд. 1928), автобиографическая повесть "Лям ун Пэтрик" («Лям и Петрик», 1928-29, отд. изд. 1930, в рус.пер. 1958) и другие произведения.
За один 1928 г. вышло 17 книг Квитко для детей.
Сатирические стихи Квитко в "Ди ройтэ вэлт", которые впоследствии составили раздел "Шаржн" ("Шаржи") в его сборнике "Герангл" ("Схватка", 1929), особенно стихотворение "Дэр штинклфойгл Мойли" ("Вонючая птица Мой[ше] Лит[ваков]") против диктата деятелей Евсекции, вызвали разгромную кампанию: "пролетарские" писатели обвинили Квитко в "правом уклоне" и добились исключения его из редакции журнала.
В 1931 г. Квитко поступил рабочим на Харьковский тракторный завод. Но его сборник "Ин трактор-цех" ("В тракторном цеху", 1931) также не удостоился одобрения "пролетарской" критики.
Лишь после ликвидации в 1932 г. литературных ассоциаций и группировок Квитко занял одно из ведущих мест в советской еврейской литературе, главным образом как детский поэт.
С 1936 г. Квитко жил в Москве. Его "Геклибэнэ вэрк" ("Избранные сочинения", 1937) уже всецело отвечали требованиям соцреализма. В 1939 г. он вступил в КПСС. Автоцензура сказалась и на его автобиографическом романе в стихах "Юнге йорн" («Годы молодые», о событиях 1918 г.; сигнальные экземпляры появились в Каунасе накануне вторжения гитлеровских войск; 16 глав на идише опубликованы в 1956-63 гг. в "Паризэр цайтшрифт" ("Парижском журнале"); по-русски издан в 1968 г.).
В годы войны Квитко был членом Еврейского антифашистского комитета и редколлегии газеты "Эйникайт", в 1947-48 гг. - литературно-художественного альманаха "hэймланд" ("Родина"). Его сборники стихов "Фаер аф ди соним" ("Огонь по врагам", 1941) и другие призывали к борьбе против нацистов. Стихи 1941-46 гг. составили сборник "Гезанг фун майн гемит" ("Песнь моей души", 1947; рус. пер. 1956).
22 января 1949 г. Квитко был арестован, а 12 августа 1952 г. - расстрелян в числе ведущих деятелей ЕАК.
Лит.: В.Смирнов, Лев Квитко. Критико-биографический очерк, М.,1957; К.Чуковский, Современники. Портреты и этюды, М.,1962; Г.Ременик, Дихтунг фун рэволюцьёнэрн умру, «Советиш hэймланд», 1970, №11; Г.Ременик, Очерки и портреты, М.,1975; Краткая еврейская энциклопедия, т.4, Иерусалим, 1988.

ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ТВОРЧЕСТВА КВИТКО (по статье Г. Ременика)

Из советских еврейских писателей Лев Квитко, наверное, самый популярный. Известность он получил главным образом благодаря своим детским стихотворениям. Но, говоря о мастерстве Квитко, критики нередко забывали, что его изумительные, признанные классическими стихи, на которых выросло несколько поколений советской детворы, - только одна из граней его таланта.
Л.Квитко провозглашал своей песней гибель старого и рождение нового мира. Эту важнейшую всемирно-историческую проблему ХХ столетия Квитко выразил в такой неповторимо-своеобразной форме, что до сих пор его поэзия свежа и эмоционально-действенна, каким бывает настоящее искусство.
Истоки оригинальности Квитко, неповторимости его индивидуального стиля лежат в его народности. Конечно, народным в лучших своих образцах было и творчество Ошера Шварцмана, Давида Гофштейна, Переца Маркиша, вместе с которыми Квитко возводил фундамент новой еврейской литературы, но для него народность - все его существо художника.
По непосредственности, естественности выражения мысли и чувства Льва Квитко можно сравнить с Шолом-Алейхемом. Шолом-Алейхем трансформировал народное творчество в искусство, фольклор - в литературу; Квитко продолжил эту традицию.
Поговорка и пословица, фразеологический оборот и старое мудрое изречение приобрели в стихах Квитко новое значение благодаря своей революционной направленности. Ритмы народной песни у Квитко насыщаются громами и молниями социальных потрясений.
В стихотворении 1917 года "Я иду с тобой" Квитко провозглашает общность своего пути с рабочим классом:
Рабочий народ, трудящийся класс!
И старики с тобой,
И дети,
Вчера еще был я слеп
И слепа моя ненависть,
Теперь я вижу всё
И с тобой иду, мой класс.
С меня свалилась бед гора,
Банда хозяев,
Начальников,
Духота и воздух нищеты
В норе,
Где юность моя пробивалась.
Мне посчастливилось опять -
Я твердо теперь стою на ногах...
И жизнь я приветствую!
Для стиля Квитко характерно расширение среды, где происходят события. Из узкого круга, из комнатной обстановки, где царят мгла, одиночество и тоска, действие переносится на улицу, где развертывается борьба масс. Шумы городской улицы - это топот народных масс. Свою первую книгу стихов поэт так и назвал - "Шаги" (1919):
Будем гордые шагать по улицам,
По праздничным площадям...
Было бы, однако, неправильно рисовать образ поэта прямолинейно, обходя внутренние противоречия, умолчав о сомнениях. Квитко не был склонен упрощать ситуацию в первое послереволюционное время. Поэт знал, что "сотни тысяч людей изучают вслепую, ощупывают мир со всех сторон, каждый шаг его, ищут лицо мира, не находят".
Поэт тосковал в одиночестве; позиция стороннего наблюдателя претила ему. Он благословляет бурю, которая гонит тоску:
Пусть хлынет гроза...
Пусть ветер с пылью соединится
И ударят улицы в лицо
И скажут Творцу: у нас уже есть силы,
Мы можем уже без тебя обойтись.
Ранний Квитко изображал силу пришедшего в движение народа и вместе с тем его слабость. Он показал революционное пробуждение масс, их стихийную силу, еще скованную пережитками прошлого. Поэт пишет и о тех, кто блуждает, не видя еще ясного пути в будущее. Не всё в те годы было ясно и самому Квитко. Недаром в его первой книге так часто (в различных вариациях) встречается слово "слепо".
"Слезы радости и слезы страданий, как нежные голуби на пуховой постели, сердцем согреты, взором ласкаемы. Одинаково дОроги тебе эти слезы, и знаешь это родное, родное, это богатство твое". Это не раздвоение личности поэта, а доказательство его стремления к правдивому отражению жизни.
Революционная поэма "Красная буря" - произведение не о праздниках и триумфах, а о буднях и противоречиях революции, о "всех страданиях, всех болях в их тысячных превращениях". Остро врезается мотив борьбы нового со старым: "Когда настает миг покоя, наступает боль".
Революция - это не прямолинейное шествие по пути, усеянному победами. Она имеет свои противоречия, зигзаги, острые повороты, переломы. Таков же путь поэта.
Наступил 1919 год, и вместе с ним - огненные бури гражданской войны. Классовая борьба приняла самые острые формы, включая еврейские погромы. И поэт создал гневную и горестную книгу стихов "1919". В предисловии к ней Квитко пишет: "Со всех сторон к нашей стране тянулись бронированные руки убийства и разбоя".
Герой стихотворения "Благословенная голова" освобождается от страха и рвется в бой с погромщиками:
Благословенная голова,
Нежно-трепетная рука -
Освободи меня!
Ты запрись с ребенком
За глухой стеной,
Искусанными губами страху скажи:
"Мой муж там".
...
Отпусти меня!
Я всю желчь свою
С болезненным гневом
Выплюну в лицо врагу!
"Болезненный гнев", накопленный в сердце, доходит до взрыва. Это гордость поэта, вместе со своим народом в час испытаний встречающего грудью бедствие.
Гнев и ненависть отнюдь не составляют основной пафос поэзии Квитко. Главное в его стихах - любовь к человеку. Поэт-гуманист, он убежден, что подлинная человеческая любовь может и должна прийти в мир, пусть даже через борьбу и страдания, сражения и войны.
Стихотворение "Закаленная история" выражает глубокое понимание сущности исторического развития:Закаленная история войны и любви на бродячей земле. О моя единственная! Пойдем, мы старые кузнецы, пойдем, мы история войны и любви, мы живем с начала мирозданья с каждым поколеньем. Мы были уже тихими и похороненными в тихом месте. Мы были уже бойцами и разорваны в куски, нас бросали в ямы - братские могилы. Я и ты на бродячей земле, мы несем войну и любовь".

Кви́тко Лев (Лейб) Моисеевич

(11.11.1890–1952)

Поэт большой души...

Очарованность окружающим миром сделала его детским писателем; от имени ребёнка, под личиной ребёнка, устами пятилетних, шестилетних, семилетних детей ему легче было выразить свою любовь к жизни, свою простую веру в то, что жизнь создана для беспредельной радости.

Он был такой приветливый, румяный и белозубый, что дети радовались ещё до того, как он начинал читать стихи. А стихи Льва Квитко очень похожи на него самого - такие же светлые. И чего только в них нету: лошадки и кисоньки, дудочки, скрипочки, жуки, бабочки, птицы, звери и много-много разных людей - маленьких и взрослых. И над всем этим сияет солнце любви ко всему, что живёт, дышит, движется, цветёт.

Еврейский поэт Лев, или Лейб (на идиш - это «лев»), Квитко родился в селе Голосково, что в Украине, в глиняном, белёном домике на самом берегу реки Южный Буг. Точная дата рождения неизвестна - 1890 г. или 1893 г. (15 октября или 11 ноября). в автобиографии писал: «Я родился в 1895 г.».

Семья была большая, но несчастная: она бедствовала. Да, отец был мастером на все руки: столяром, переплётчиком, резчиком по дереву, но он редко бывал дома, бродил по сёлам - учительствовал. Все братья и сёстры маленького Лейба умирали от туберкулёза, от той же болезни умерли и родители. В десять лет мальчик остался сиротой. Подобно другому знаменитому писателю, Максиму Горькому, своему современнику, он пошёл в «люди» - работал на маслобойне, у кожевника, у маляра; скитался по разным городам, исходил пешком пол Украины, на подводах добирался до Херсона, Николаева, Одессы. Хозяева подолгу его не держали: был рассеян.

А дома Лейба ждала бабушка - главный человек его детства и юности (опять сходство с Горьким!). «Бабушка моя была необычайной по силе духа, по чистоте и честности женщиной, - вспоминал поэт. - И влияние её на меня и дало мне стойкость и упорство в борьбе с тяжёлыми годами моего детства и юности».

В школе Лейб никогда не учился. Видел её «только снаружи», грамоту - еврейскую, а потом русскую - освоил самостоятельно, правда, сначала пробовал читать русскую азбуку справа налево, как принято в еврейской письменности.

Друзей у Льва было много, его любили. По многочисленным воспоминаниям, он удивительно располагал к себе: спокойный, приветливый, улыбчивый, никогда не спешил, никогда не жаловался, что кто-то пришёл к нему или позвонил не вовремя - для него всё делалось впору и кстати. Пожалуй, он был простодушен.

С 12 лет Лев «говорил стихи», но поскольку был ещё не очень грамотным, он не мог толком их записать. Потом, конечно, стал их записывать.

Стихи чаще всего получались для маленьких детей. Квитко показал их в городке Умань, что в 60 вёрстах от Голоскова, местным литераторам. Стихи имели успех, поэтому он вошёл в круг еврейских поэтов. Там же познакомился со своей будущей женой. Девушка из состоятельной семьи, пианистка, она шокировала окружающих своим выбором: нищий деревенский паренёк с тетрадкой стихов. Он посвящал ей поэмы, где сравнивал любимую с чудесным садом, наглухо закрытым. Он говорил ей: «В сердце у меня расцветает дивный цветок, прошу вас, не рвите его». А она потихоньку носила ему бутылки с подсолнечным маслом и мешочки с сахаром. В 1917 году молодые поженились.

Тогда же у Льва Квитко вышел первый сборник стихов. Он назывался «Лидэлэх» («Песенки»). Эта и все другие книжки Льва Квитко были написаны на языке «идиш».

Начало 20-х годов в Украине - голодное, тяжёлое, тревожное время. У Квитко жена и маленькая дочь, неизданные стихи, мечта получить образование. Они живут то в Киеве, то в Умани, а в 1921 году по предложению издательства переезжают в Берлин. Квитко не покупается на буржуазные соблазны: он, «освобождённый революцией», верный себе и своей стране, вступает в Германскую коммунистическую партию, ведёт пропаганду среди рабочих в гамбургском порту. Всё это приводит к тому, что в 1925 году, спасаясь от ареста, он возвращается в Советский Союз.

Живя в Харькове, Квитко посылает книжку своих детских стихов Корнею Ивановичу Чуковскому. Вот как пишет об этом «детский классик»: «Еврейских букв я не знал ни одной. Но, сообразив, что на заглавном листе, наверху, должна быть поставлена фамилия автора и что, значит, вот эта узорчатая буква есть К, а вот эти две палочки - В , а вот эта запятая - И, я стал храбро перелистывать всю книгу. Надписи над картинками дали мне ещё около дюжины букв. Это так окрылило меня, что я тотчас пустился читать по складам заглавия отдельных стихов, а потом и сами стихи!»

Изящество, мелодичность, мастерство стиха и солнечный, радостный мир, запечатлённый в них, пленили Чуковского. И, открыв для себя нового поэта, он оповестил о своём открытии всех, кто причастен к детской поэзии, и убедил их, что стихи Льва Квитко должны знать все дети Советского Союза.

Прозвучало это в 1933 году на конференции в Харькове. С тех пор книжки Льва Квитко стали выходить огромными тиражами в русских переводах. Его с большой любовью переводили лучшие русские поэты - М. Светлов, С. Маршак, С. Михалков, Н. Найдёнова и больше всех - Е. Благинина. Они сохранили звучание и образность, лиричность и юмор замечательных стихов поэта большой души.

Лев Квитко был человеком с душой ребёнка: мир его поэзии - удивительно уютный и светлый. В стихотворениях «Кисонька», «Дудочки», «Скрипка» все веселятся и любят друг друга: кошка танцует с мышатами, лошадка, котёнок и курочка слушают музыку и благодарят маленького музыканта. Некоторые стихи («Качели», «Ручеёк») написаны как игровые. Они могут быть считалками, их легко выкрикивать, танцуя и подпрыгивая:

Ручеёк – журчалочка,

Завертелась палочка -

Стой, стой!

(Перевод Е. Благининой)

Для ребёнка в жизни всё ново и значительно, отсюда - его пристальное внимание к простым, будничным вещам и яркое, зримое их восприятие.

«Смотрите - глядите» - обращается к ребятам поэт и учит во всём видеть богатство подробностей и оттенков:

Одуванчик серебристый,

Как чудесно создан он:

Круглый-круглый и пушистый,

Солнцем тёплым напоён.

(Перевод Е. Благининой)

Вот ещё одно наблюдение в саду (стихотворение «Пилот»): тяжёлый, рогатый жук, «рычащий», как мотор, падает на землю. Очнувшись, он пытается вползти на травинку - и снова падает. Снова и снова карабкается на тонкую травинку, и герой следит за ним с сочувственным волнением: «Как держится этот толстяк?.. Опять не долезет - сорвётся!» В конце концов жук добирается до зелёной вершинки и... взлетает.

Так вот где разгадка азарта,

Так вот чего жаждал пилот -

Высокого места для старта,

Чтоб крылья расправить в полёт!

За жуком наблюдал ребёнок, но заключительные строки принадлежат, конечно, взрослому Поэту.

В стихах Квитко не подражает детям, не развлекает их, он лирик, он чувствует, как они, об этом и пишет. Вот он узнаёт, что маленькие барсучата живут в норе, - и удивляется: «Как могут они под землёю расти и скучную жизнь под землёю вести?» Он видит маленьких мушек на листике - и опять удивляется: а что это они делают - учатся ходить? «А может быть, ищут еду?» Вот он открыл часы - и замер, восхищённый зубчиками и пружинками, любуется ими не дыша и, зная, что мама трогать их не велит, спешит нас уверить: «Я к часикам не прикасался - ни-ни! Не разбирал их, не протирал их». Вот увидел соседских малышей-близнецов: ну надо же, «такие хорошие детки! И как друг на друга похожи!», и прямо стонет от восторга: «Я этих ребят обожаю!»

Как любой ребёнок, он живёт в сказке. В этой сказке ягодка земляники мечтает, чтобы её съели, - иначе через три дня она засохнет без всякой пользы; деревья умоляют: «Дети, рвите спелые плоды!»; кукуруза и подсолнух не дождутся: «Хоть бы руки проворные их сорвали скорей!» Всё ликует при виде человека, всем хорошо и радостно ему служить. И человек - ребёнок - тоже радостно входит в этот мир, где все равно прекрасны: жук и кисонька, мальчик и солнце, лужа и радуга.

В этом мире постоянно удивляются чуду жизни. «Откуда ты, белый, как снег, нежданный, как чудо?» - обращается поэт к цветку. «О чудо! Лягушка сидит на руке...» - приветствует он болотную красавицу, а она с достоинством ему отвечает: «Хотите глядеть, как я тихо сижу? Ну, что же, глядите. Я тоже гляжу». Герой посадил зёрнышко, а из него выросла... морковка! (Стихотворение называется «Чудо»). Или цикорий («... не знаю, верить или нет...»)! Или арбуз («Что это: сказка, песня или чудесный сон?»)! Ведь это и вправду чудо, просто взрослые к этим чудесам уже пригляделись, а Квитко, как дитя, продолжает восклицать: «Ой, травиночка!»

Тяжким испытанием для солнечного мира поэта была война с фашизмом - в 1945 году Л. Квитко пишет: «Я прежним никогда теперь не буду!» Как можно быть прежним, узнав о концлагерях, об убийстве детей, возведённом в закон?.. И всё же, обращаясь к маленькой Миреле, потерявшей в войне и семью, и детство, и веру в людей, поэт говорит ей: «Как очернили мир в глазах твоих, бедняжка!» Очернили потому что, несмотря ни на что, мир не таков, каким он кажется в долгие дни войны. Поэт - дитя - взрослый человек, он знает, что мир прекрасен, он чувствует это каждую минуту.

вспоминала, как они с Квитко гуляли в Крыму, в коктебельских горах: «Квитко вдруг останавливается и, молитвенно складывая ладони и глядя на нас как-то восторженно-изумлённо, почти шепчет: «Может ли быть что-нибудь более прекрасное! - И помолчав: - Нет, я непременно должен вернуться в эти места...»

Но 22 января 1949 года Лев Квитко, как и другие члены Еврейского антифашистского комитета, был арестован по обвинению «в подпольной сионистской деятельности и сотрудничестве с иностранными разведками». На суде, через три года выколачивания показаний, никто из обвиняемых не признал себя виновным ни в измене, ни в шпионаже, ни в буржуазном национализме. В последнем слове Квитко сказал: «Мне кажется, что мы поменялись ролями со следователями, ибо они обязаны обвинять фактами, а я, поэт, создавать творческие произведения, но получилось наоборот».

В августе 1952 года «шпионы» и «изменники» были расстреляны. (Льва Квитко реабилитировали посмертно.) В книге «Жизнь и творчество Льва Квитко», изданной в 1976 году, о его гибели ничего не сказано, и только по трагическому тону воспоминаний друзей можно догадаться: произошло что-то страшное.

В воспоминаниях Агнии Барто можно прочесть о том, как Квитко показывал ей маленькие ёлочки, растущие у забора, и повторял с нежностью: «Посмотрите на них... Они выжили!» Позднее, очевидно, уже после смерти Квитко, Барто побывала в Заветах Ильича, где находилась дача поэта, «прошла мимо знакомого забора. Не уцелели эти ёлочки».

Ёлочки уцелели в стихах, как вечно живёт музыка в скрипочке из стихотворения Льва Квитко, как вечно каждодневно встречаются в них мальчик и солнце. Это единственно возможная для поэта победа над врагом.

Викторина «Поэтический мир Льва Квитко от «А» до «Я»

По данным отрывкам попробуйте определить, о чём идёт речь и вспомнить названия стихотворений Льва Квитко.

Кроссворд «Легенды о цветах»

В выделенных клеточках: поэт, стихи которого похожи на него самого, - такие же светлые, и прозвище у него «лев-цветок».