Глава 1. Начало истории Смоленского, Туровского и Полоцкого княжеств Племена кривичей и дреговичей играли, особенно первые, видную роль уже в то отдаленное время, когда слагалась Русь. Но известия о них крайне сбивчивы, неполны и неопределенны. Этот характер известий о

В рассматриваемый период население не территории Беларуси не было однородным. Классовая структура общества в 9-12 веках характеризовалась наличием 2 основных классов: феодалов и феодально-зависимых людей. Одновременно с основными классами существовали крестьяне-данники и свободные городские жители, а также рабы (холопы, челядь невольная). Класс феодалов и бояр: образовывался из рабовладельцев, разбогатевших горожан, бывших свободных крестьян. На вершине феодальной иерархии стоял великий князь, затем шли князья-владельцы отдельных крупных земель-княжеств. За ними шли феодалы - владельцы больших и малых поместий (бояре). Некоторые из мелких феодалов впоследствии шли на службу к богатейшим, становились их вассалами. К классу феодально-зависимых людей относились крестьяне-данники или как они упоминаются в других источниках свободные общинники - категория населения, не находящаяся в зависимости от отдельных феодалов, а выполняющая определенные повинности и вносящая феодальную ренту непосредственно в пользу государства. Они вели свое собственное хозяйство и обязаны были вносить в пользу центральных и местных органов управления определенную дань. Формы и размеры крестянских повинностей были разнообразными. Выплата дани была связана с такими повинностями как полюдье, повоз и другими. Чаще всего были известны случаи смешанных повинностей.Дань собиралась с населения путем периодического объезда князя и его дружины подвластных ему земель. Челядь - общий термин, которым в 11-13 веках обозначалось феодально-зависимое население.Источники образования класса феодально-зависимых людей:

В результате имущественного расслоения крестьян, которые обеднев, оказались в долговой кабале.

В результате насильного принуждения бывших свободных общинников выполнять повинности в пользу феодала или государева.

В следствии оседлости холопов и других несвободных людей на земле.

Источник образования невольного населения - плен, самопродажа в неволю, происхождение от невольных, наказание за совершенное преступление, невыплаченные долги.

Свободные городские жители – это купцы и ремесленники, которые владели собственными мастерскими и владели земельными поместьями, работы в которых велись зависимыми от них крестинами и челядью невольной.

Не только крестьяне, но и жители городов попадали в феодальную зависимость и выполняли в пользу государства многие повинности. Итак, на территории Беларуси в 9-12 веках складывалось общество, где феодальный уклад постепенно стал преобладать над другим.

Что касается политического строя сложившихся государств, то он также проходил процесс становления. Управление в княжествах осуществлялось по принципу известной из истории средних веков феодальной иерархии великий князь - удельные князья - бояре. Они создали местную администрацию - в волости или погосты назначались зависимые от князей тысяцкие, вирники и тиуны. Крестьяне и мещане удерживались в повиновении с помощью военной силы княжеских дружин. Бояре и дружинники составляли думу при князе. Важнейшим органом самоуправления в городе Полоцк было вече. Особенностью общественно-политического строя Туровского княжества было наличие в городе и князя, и посадника. Каждое древнее государство имело свой политический центр, стольный, или старейший город. Высшими органами власти были князь, княжеский совет и вече. Функции органов центрального управления выполняли некоторые должностные лица: посадник, тысяцкий, подвойский, ключник, тиун и другие, а также высшие представители православной церкви - епископ и игумен (настоятель).

В начале этого периода термина «государство» не существовало и не употреблялось. В 9-12 веках чаще всего использовался термин «земля», «город», «княжество». Каждая «земля» имела свой политический центр - славный город. Высшими органами были князь, совет (рада), вече (сейм). Функции дворцово-вотчинных органов выполняли тиуны, ключники, тысяцкие, войские, а местные органы были представлены наместниками, волостелями и старцами.

По форме правления княжества были монархией. Князь был главой государства и дворцовой администрации. Имея право решать все вопросы, важнейшие из них (сбор дани, ополчения, организация военного похода и т.п.) он решал только после обсуждения в совете или на вече, т.е. власть монарха была ограниченной. К тому же князь должен был учитывать и мнение представителей православной церкви: епископа, игумена. Идеологической основой существующей власти было православие. Церковь и духовенство активно участвовали в политической жизни государства и общества, сосредоточив в своих руках вопросы образования, брака, семьи, опеки и нравственности.

Министерство образования Республики Беларусь

Учреждение образования

"Белорусский государственный университет транспорта"

Кафедра: философии истории и политологии

Самостоятельная управляемая работа студента

Полоцкое и Туровское княжества

Выполнил

студент механического факультета

Группа МВ-11 Струк А.В.

Проверила

Старший преподаватель

Рябцева Н.А.

Гомель 2014

Туровское княжество

Христианство и просвещёние

Список литературы

полоцкий княжество туровский христианство

1. Политическое устройство Полоцкого княжества: органы власти и управления

Первые летописные сведения о Полоцке относятся к 862 году. Под этой датой в "Повести временных лет" встречаются сведения, о том, что скандинавский князь Рюрик - новгородский князь, начал раздавать города "мужам своим" наряду с другими городами упоминается и Полоцк. В "Повести" не сохранилось имя этого князя, но можно предположить, что он был, как и Рюрик варягом.

То, что Полоцк попал под влияние Рюрика, который стремился подчинить себе северную часть пути "из варяг в греки", не могло не вызвать противодействия со стороны Киева. Киевские князья Аскольд и Дир в 865 году (по некоторым сведениям в 867 г.) осуществляют поход на кривичей. Ипатьевская летопись не даёт информации о последствиях похода, но отмечает, что киевские князья "воевали полочан, и много беды им натворили".

В конце IX в. Полоцк был завоёван князем Олегом и присоединён к Киевской Руси. Об этом свидетельствует упоминание в летописях похода князя киевского Олега на Смоленск, после которого была установлена дань для кривичей. Значительное влияние Киева на развитие Полоцкого княжества того времени подтверждается и летописными сведениями о походе Олега в 907 году на Царьград, в котором принимали участие и полочане. Об этом свидетельствует перечень городов, которые получили вознаграждение. Полоцк помимо положенных 12 гривен каждому участнику похода получил ещё и дополнительное вознаграждение из-за того, что в нем князем был вассал Олега.

О выходе Полоцкого княжества из-под власти Киева, как о военно-политическом событии летописи упоминаний не сохранили, но о том, что это тем или иным способом произошло с 907 по 947 подтверждается следующим: в 947 году княгиня Ольга начинает на землях, зависимых от Киева, устанавливать регламентированный размер дани. Среди земель, для которых устанавливались новые значения дани нет Полоцкой, следовательно, она не платила дань Киеву.

К 980 году определенно можно говорить о самостоятельности Полоцка как от Киева, так и от Новгорода. В это время княжит князь Рогволод, про которого в "Истории российской" Татищева сказано: "Рогволод был от пришедших князей из варяг". В исторической литературе нет единого подхода к этнической принадлежности Рогволода: был ли он славянином, или варягом, но главное то, что именно при нем Полоцк превратился в сильное самостоятельное государство. Определение, которое дали летописцы первому полоцкому князю Рогволоду: "Держал, владел и княжил Полоцкую землю" - свидетельствует о завершении первого этапа становления государства. Были определены границы, утвердилась политическая система, внутренние хозяйственные отношения. Процесс создания государственности времён Рогволода совпал с аналогичными процессами и у других европейских народов: чехов, моравов, хорватов, словенцев, поляков, а также с созданием первых централизованных государств в Скандинавии - Дании, Швеции и Норвегии.

Полоцкое княжество при Всеславе Брачиславовиче

К середине XI в. внутри Полоцкого государства накопились большие внутренние ресурсы, делавшие возможным её дальнейшие развитие, охраны и отстаивания своих интересов, независимости. Все это очень ярко проявилось во второй половине XI - начале XII в. во времена жизни и деятельности Полоцкого князя Всеслава Брачиславича. Повесть временных лет сообщает: "В тот же год умер Брачислав, сын Изяслава, внук Владимиров, отец Всеслава, и Всеслав сын его сел на княжеском столе в Полоцке"

Деятельность этого князя всегда вызывала неоднозначную оценку как современников, так и историков. Он родился около 1029 г. Уже само рождение князя было окутано таинственностью, легендами. Согласно летописи, мать родила его "от волхования", и было при рождении у младенца некое "язвено" на голове. Волхвы (служители языческого культа в Полоцке) посоветовали матери это "язвено" повязать ему на шею в виде ладанки, дабы носил до самой смерти. Что и было сделано. "Сего ради немилостив был на кровопролитие" - подвёл итог неизвестный летописец. С момента вступления князя на полоцкий престол в 1044 г. после смерти отца и по 1060 г. он ничем себя не проявлял на восточноевропейском пространстве. Всеслав поддерживал мирные отношения с Ярославом Мудрым, который поддерживал стабильность в Киевских землях, подавляя междоусобицы. После его смерти в 1054 году политику отца на недопущение междоусобиц его сын Изяслав, в союзе с братьями Всеволодом и Святославом. Можно положить, что до 60-х годов XI в. Всеслав укреплял доставшеёся ему в наследство государство. Из 35 городов, которые существовали на территории Беларуси в это время, Полоцкой земле принадлежали самые крупные: Витебск, Заславль, Друцк, Браслав, Минск, Орша, Логойск. Происходит рост самих городов. Собственно, Полоцк занимает в это время площадь болеё 20 га с населением около 10-15 тыс. человек. Именно в это время в городе строится первый и самый большой христианский кафедральный собор - в честь Святой Софии - Мудрости Божией, по аналогу Константинопольской, Охридской и в противовес киевской и новгородской Софиям.

Подтверждением союза Всеслава с южнорусскими князьями служит поход 1060 г., когда южнорусские князья-братья Ярославичи приглашают Всеслава Полоцкого принять участие в объединённом походе на кочевников - торков. Поход был удачным, ибо как сообщает летописец, торки бежали, едва увидели огромное объединённое войско славянских князей.

Союз был нарушен самим Всеславом, нападением в 1065 году на Псков и в 1066 году на Новгород. Основной причиной, как отмечают исследователи, было столкновение экономических интересов этих городов с интересами Полоцкого княжества.

Для нападения на Псков Всеслав выбрал удобный момент. В это время Изяслав, Святослав и Всеволод были втянуты в войну за власть в Тмутаракани. Осада Пскова не принесла результатов. Несмотря на то, что полоцкий князь впервые в истории восточнославянского военного дела применил при осаде города стенобитные машины - "пороки". Стены Пскова не поддались, и полочане были вынуждены отступить в Полоцк.

В 1097 г. по инициативе внука Ярослава переяславского князя Владимира Всеволодовича Мономаха (по материнской линии Владимир был внуком византийского императора Константина Мономаха) в городе Любече собрался съезд князей. Князья оценили гибельные последствия усобиц и, чтобы избежать их, установили новый принцип организации власти: "каждый да держит отчину свою". Владения каждой княжеской семьи становились её наследственной собственностью. Это решение закрепляло феодальную раздробленность.

Полоцкий князь Всеслав не участвовал в съезде князей в Любече. Это объясняется тем, что он был самостоятельным правителем в своих землях. Полоцкие князья являлись сюзеренами территории, где осуществлялась их власть, так же как и в других средневековых государствах. Формирование между владениями Полоцкого князя в качестве сюзерена страны происходит в X-XI вв.

Но Всеслав Брачиславович был последним князем, который владел всей Полоцкой землёй. После его смерти из состава Полоцкой земли начинают выделяться уделы-области, в которых имели право княжить представители полоцкой княжеской династии. После смерти Всеслава Полоцкое княжество было поделено на уделы между его сыновьями.

Процесс децентрализации Полоцкого княжества начался ещё с конца ХІ в., когда наряду с областями подчинёнными Полоцку уже существуют области-уделы, которыми руководят старшие сыновья Всеслава. В "Истории российской" упоминается 7 имён "Всеславичей": Давыд, Глеб, Рогволод, Борис, Роман, Ростислав, Святослав. В исторических источниках нет подтверждения той информации, что каждый из них получил свой удел, но по данным "Истории Российской" можно сделать вывод, что во всех областях Полоцкого княжества закрепились сыновья Всеслава.

Старшими сыновьями прославленного князя были, по-видимому, Давыд, Борис и Глеб. Полоцкого князя Давыда полочане свергли в 1128 г. и посадили на его место Рогволода, однако в 1128 г. сообщается о смерти не Рогволода, а Бориса. Можно предположить, что Рогволод имел крестное имя Борис. Это же подтверждает поздняя Густынская летопись, которая по неизвестным нам источникам прямо указывает: "Рогволод или Борис"; Борис был, очевидно, вторым сыном Всеслава, третьим был Глеб.

Общественная жизнь и экономическое развитие Полоцкой земли

Первые исторические сведения о Полоцке летописи относят к 862 г. Князь Рогволод "Держал, владел и княжил Полоцкую землю", что свидетельствует о завершении первого этапа становления государства. Были определены границы этой земли, утвердилась политическая система, внутренние хозяйственные отношения. Процесс создания государственности времён Рогволода совпал с аналогичными процессами у чехов, моравов, хорватов, славенцев, поляков, а также с созданием первых централизованных государств в Дании, Швеции и Норвегии. Города Полоцкой земли были не только центрами пребывания княжеской администрации (региональными столицами), они выполняли также сакральные, оборонительные, торговые и ремесленные функции. В XII-XIII вв. монахам-летописцам было известно о существовании на территории современной Беларуси 36 городов.

В "Повести временных лет" встречается термин "полочане" одновременно с эндоэтнонимом жителей Полоччины - "кривичи". Тем самым летопись констатирует племенное территориальное самоопределение части кривичей (в отличие от псковско-изборских и смоленских) на основе создания отдельного княжества со столицей в Полоцке. Большинство современных исследователей соглашаются, что название "полочане" "является территориальным", а не этническим.

Экономической основой Полоцкой земли, кроме традиционного земледелия, было ремесло, торговля и выгодное геополитическое положение княжества. Центральное место в торговых отношениях Полоцка с Европой, Византией, странами арабского Востока, Персией отводилось знаменитому пути "из варяг в греки". Одно из крупнейших ответвлений этого пути проходило по Двине через Полоцк.

Идеологическим фундаментом государства на начальном этапе было язычество, близкое как славянам, так и балтам, а с 988 г. - христианство, но с терпимым отношением к прежним традициям. Основным вопросом внешней политики Полоцкой земли была борьба за геополитическое лидерство и использование выгод от трансевропейских торговых путей. Это приводило к военно-политическим конфликтам Полоцка с Новгородом и Киевом. В XII в., несмотря на фактическую раздробленность Полоцкой земли, её по-прежнему нередко рассматривали как целостное государство. Тогда же в общественно-политической жизни Полоцкой земли начались большие перемены. Активизировалось вече - общее собрание горожан, которое было и высшей судебной инстанцией. Развилось многоукладное хозяйство. Родоплеменное производство и рабовладение уступали место феодальным отношениям. Дань была заменена феодальной рентой, появились вотчины и волости, разрушился патриархальный уклад, в городах создавались первые цеховые организации. Между "старшими" и "младшими" князьями устанавливались вассальные отношения.

В 1201 г. с разрешения Полоцкого князя Владимира в устье Двины немецкие рыцари-крестоносцы и миссионеры основали Ригу. Это стало началом конца самостоятельности Полоцкой земли. Сопротивляясь внешней агрессии, Полоцк вынужден был пойти на союз с Новгородом и Литвой. В конце 50-х - начале 60-х гг. ХІІІ в. на полоцком княжении появляется первый литовский князь Товтивил. Так начался новый период существования Полоцких земель - в составе Великого княжества Литовского.

Туровское княжество

Туровское княжество образовалось на территории южной Беларуси в бассейне Припяти и её притоков. Столица княжества - город Туров упоминается в летописи под 980 г. До конца X в. Туровское княжество развивалось как самостоятельное. Здесь руководила династия князей. С конца X в. в Турове княжит сын Великого князя Киевского Святополк, который вёл борьбу за самостоятельность княжества. С 1054 г. по 1119 г. Туровским княжеством владели князь Изяслав (сын Ярослава Мудрого) и его сыновья. С 1113 г. княжество перешло к наследникам В. Мономаха. В 50-е годы XII ст. Туровским княжеством овладел Юрий Ярославович, который вернул княжество династии князя Изяслава. Особенностью общественно-политического строя Туровского княжества было наличие в городе и князя, и посадника, что было ещё характерно только для Новгорода Великого.

В это время жители Беларуси оказали упорное сопротивление монголо-татарам, когда они, опустошая Русь, двинулись в 1240-1242 гг. на Запад. Фланговые отряды Батыя прошли через южную часть Беларуси, опустошили и разграбили Мозырь, Туров, Пинск, Брест. В середине и второй половине XIII в. монголо-татары ещё не раз осуществляли набеги на белорусские и литовские земли, но завоевать и подчинить их им не удалось. В конце XII - начале XIV в. Туровская земля была целиком присоединена к Великому княжеству Литовскому. Туровские события очень показательны события произошли около 1013 г. в Турове. Правда, они почему-то не нашли своего отражения в киевском летописании, и сведения о них дошли до нас из чужеземных источников, а именно из "Хроники" Дитмара, епископа Мерзебургского. Нам уже известно, что князем в Турове был поставлен Святополк, один из сыновей Владимира Святославича, хотя, согласно некоторым источникам, он мог быть и сыном Ярополка, с женой которого после победы над последним женился Владимир. Считается, что Святополк мог родиться в 978-980 гг. Когда он стал туровским князем, точно неизвестно. Где-то в промежутке 1008-1013 гг. он женился на дочери польского короля Болеслава. Исследователи видят в этом, с одной стороны, стремление Владимира закрепить за собой завоёванное у поляков (в таком случае правы те, кто относит этот брак к 992 г., ибо тогда Владимир завоевал Червенские города), а с другой стороны - стремление Болеслава с помощью зятя усилить свое влияние на востоке.

По Дитмару, вместе с женой Святополка в Туров приехал и её духовник, калабражский епископ Рэйнберг, задачей которого скорее всего и было способствовать проникновению и продвижению интересов Болеслава. Он якобы сблизился с Святополком и с ведома Болеслава начал подстрекать Туровского князя к принятию латинства и выступления против отца. Но последний узнал об этом и посадил Святополка в темницу вместе с женой и Рэйнбергам. Болеслав в ответ на это собирался идти против Владимира, но из-за разлада с печенегами поход остановился, возможно, причиной этого было и согласие Владимира на требование Болеслава освободить Святополка. Старая историография эти события рассматривала только в свете Киевско-польской борьбы. Но никак нельзя забывать и об интересах Турова. Если Полоцку принадлежала решающая роль в борьбе Киева и Новгорода, то Туров занимал такое же место в борьбе Киева с Польшей. Но, как Полоцк имел свои собственные интересы и вёл свою собственную политику, используя противоречия Киева и Новгорода, так и Туров, несмотря на свою зависимость от Киева, тоже никогда не забывал о своих интересах и, ради удовлетворения их, мог играть на противоречиях Киева и Польши и прежде воздействовать на политическое поведение Святополка. Подтверждением этому может быть и то, что Святополк и потом, как был выведен из Турова, по-прежнему оставался его князем, и, что самое важное, он поддерживал общение со своими поклонниками здесь. Во время борьбы с Ярославом он собирал, по Суздальского летописи, "воинов" в Туровской земле ("в Пинску"). В Дитмара есть сообщение, что Ярослав, сражаясь с Святополком, занял некий город, под которым, как полагают некоторые исследователи, надо видеть Туров, что как будто может доказывать поддержку этим городом Святополка. Хотя все это не имеет твёрдого грунта, однако возможность такого тоже нельзя полностью отрицать.

В условиях насильственного присоединения отдельных исторических земель под власть Киева и, назначенные туда сыновья великого князя, могли легко проникаться местными интересами и становиться их проводниками. Даже Ярослав, став великим князем киевским (он жестоко наказывал за сепаратизм), сидя в Новгороде, готовил отделение последнего от Киева. Что уж тогда говорить о Святополка, который сидел хоть и в близкой к Киеву земли, но очень изолированной от его природными условиями, которая не могла не чувствовать всего бремени зависимости. Но какими бы для нас неясными и спорными ни были события 1013 г., в них впервые проявились очень важные моменты нашей истории: стремление Турова к обособлению от Киева, что подтвердить его дальнейшая история; это первый зарегистрированный источниками факт соперничества Руси и Польши за одну из белорусских земель.

В дальнейшем оно станет одним из неблагоприятных факторов нашей истории, который находится в тесной связи с предыдущим - началом борьбы латинства и православия за превосходство в среде белорусского населения. Непосредственно с борьбой Ярослава и Святополка связано и первое упоминание города Бреста (совр. Брест). Ипатьевская летопись сообщает, что в 1019 г. Святополк, потерпев поражение в борьбе за великокняжеского должностей, убегает за пределы государства и на некоторое время останавливается в Бресте. На основании этого исследователями высказывается мнение, что этот город являлся последним пунктом перед "Ляцкой землёй" и что он, построенный на земле, "скаланизаванай" дреговичами, изначально входил в состав Туровского княжества. Археологические материалы позволяют датировать пред материковые пласты древнего городища рубежом X-XI вв. Возникновение города на мысе при впадении Мухавца в Вост. Буг было обусловлено его значением как пограничной крепости и опорным пунктом славянского освоения окружающей территории. Одновременно он имел и важное торговое значение. Граничный положение Бреста приводило к тому, что город с самого начала своей истории стал объектом завоевательных атак с разных сторон. Так, уже непосредственно с борьбой Ярослава и Святополка связано и первое упоминание города Бреста. Ипатьевская летопись сообщает, что в 1019 г. Святополк, потерпев поражение в борьбе за великокняжеского должностей, убегает за пределы государства и на некоторое время останавливается в Бресте. На основании этого исследователями высказывается мнение, что этот город являлся последним пунктом перед "Ляцкой землёй" и что он, построенный на земле, "скаланизаванай" дреговичами, изначально входил в состав Туровского княжества. Археологические материалы позволяют датировать пред материковые пласты древнего городища рубежом X-XI вв. Возникновение города на мысе при впадении Мухавца в Восточный Буг было обусловлено его значением как пограничной крепости и опорным пунктом славянского освоения окружающей территории. Одновременно он имел и важное торговое значение. Граничный положение Бреста приводило к тому, что город с самого начала своей истории стал объектом завоевательных атак с разных сторон. Так, уже в 1022 Ярослав делает поход под этот город. Летопись не сообщает ни о целях, ни о результатах этого похода, что и дало повод некоторым исследователям для мнения, что Ярослав делал этот поход, чтобы вернуть Брест, захваченный в 1020 Болеславом, и что достиг этого он только в 1044 г.

Христианство и просвещение

Как известно, в 988 году киевский князь Владимир провозгласил христианство официальной религией своего государства. Дело было за малым. Донести эту мысль во все концы Руси. А концов было много, и далеко не все из них радостно восприняли княжескую инициативу. Поэтому часто приходилось применять насилие. Как говорили в те времена, Русь крестили "огнём и мечом".

На земли современной Беларуси христианство приходило разными путями. В Полесье, вотчину дреговичей, новую религию удалось принести мирным путём. Существует легенда о каменных крестах, приплывших по Днепру и Припяти прямо от Киева, и обагривших кровью воды в районах Турова и Пинска. Поражённые таким зрелищем, полещуки, приняли новую веру. Тех, кто не принял, убеждали военные формирования из Киева.

Несколько по-другому процесс христианизации пошёл в землях кривичей. Кривичи никогда не были абсолютно подчинены Киеву. А столица их Полоцк старался вести обособленную политику. У Киева не было достаточно военных сил для силового решения вопроса.

Однако в Полоцке понимали, что принятие христианства неизбежно. К тому же оно несёт определённые выгоды. Развитие культуры и письменности, поддержание отношений с соседними, уже христианскими странами. Ведь на тот момент все соседи кривичей, кроме Литвы, уже крестились.

Первыми известными христианами Полоцка были княгиня Рогнеда (в крещении Анастасия), и её сын Изяслав. Изяслав был человеком набожным и сделал немало для развития письменности и наук в Полоцке.

В 992 году была создана Полоцкая епархия на землях кривичей. Несколько позже в Турове была создана епархия для дреговичей. Дольше всех процессу христианизации сопротивлялись радимичи. В их земле, Смоленском княжестве, епархия организована была только в 12 веке.

Через христианскую культуру Беларусь вошла в европейскую цивилизацию. Постепенно искоренялись такие пережитки язычества, как многожёнство, кровная месть, языческие жертвоприношения.

На землях Беларуси стали появляться каменные архитектурные сооружения, наиболее величественным из которых, бесспорно, является храм Святой Софии в Полоцке над Двиной.

При церквях и монастырях были школы. Там же переписывались книги. Образованные монахи были советниками князей в государственных делах.

Список литературы

1. Повесть временных лет // Повести Древней Руси XI-XII века;

. #"justify">. #"justify">. В. Игнатовский Краткий очерк истории Белоруссии. Мн. 1991 г.

История Беларуси. Под ред. А. Кохановского. Мн. 1997 г.

М. Ермолович Древняя Белоруссия: Полоцкий и новогородский периоды. Мн. 1990 г.

Киев и западные земли Руси. Сборник статей. Ин-т истории АН БССР, Мн. 1982 г.

Древнерусские княжества. Сборник статей. Институт истории АН СССР, Мн. 1975 г.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Первое из удельных княжеств, отделившееся от состава древнерусского государства, в дальнейшем обретя независимость. В период с 14 по 18 век входило в состав .

Свою историю существования Полоцкое княжество несет еще до . Известно, что еще в начале 870-х годов князь обязал полочан платить дань, позже аналогично поступил и киевский князь . В период с 972 по 980 гг. на Полоцкой земле княжил норманн Рогволод, княжество считалось зависимым от правившего тогда в Киеве князя . Полоцкая земля числилась в составе древнерусского государства уже в 980 году после того, как князь убил Рогволода, захватил Полоцк и женился на дочери убитого - Рогнеде. В 988 - 989 гг. Владимир назначил на престол своего сына Изяслава, в дальнейшем ставшего родоначальником княжеской династии. В 992 году образовалась Полоцкая епархия.

Несмотря на то, что земли княжества были почти неплодородными, оно располагалось на пересечении значимых торговых путей по Двине, Неману и Березине; от нападений врагов защищали труднопреодолимые леса. Это поспособствовало переселению сюда чужих народов. Города стремительно развивались, становясь торгово-ремесленными центрами (Полоцк, Изяслав, Минск и др.). Такое процветание в экономике дало Изяславичам некоторые ресурсы, опираясь на которые они боролись с киевской властью за независимость.

С 1001 по 1044 гг. Брячислав - наследник Изяслава вел самостоятельную политику, пытаясь расширить свои владения, воспользовавшись ослаблением Руси из-за . В 1021 году ему удалось захватить Великий Новгород, однако потом князь дал ему отпор на р. Судоме. Ярослав из вежливости к Брячиславу выделил ему Усвятскую и Витебскую волости.

Верхушкой могущества Полоцкого княжества принято считать период правления Всеслава (1044 - 1101 гг.), сына Брячислава. Он занялся расширением земель на север и северо-запад, обложив данью соседские племена ливов и латгалов. В 1067 году, после неудачных походов на , князь нанес ответный удар Всеславу, захватив Минск, разбив его дружину, и вместе с двумя его сыновьями взял в плен. Полоцкое княжество перешло во владения Изяслава. 14 сентября 1068 года восставшие против Изяслава киевские жители свергли его и Всеслав вернул себе Полоцк. В 1069 - 1072 гг. несмотря на жестокую войну с Изяславом, Мстиславом, Святополком и Ярополком (сыновья Изяслава), Всеслав сохранил Полоцкое княжество.

В 1078 году захватил Смоленское княжество и часть на севере. Однако в 1078 - 1079 гг. князь напал на Полоцкое княжество и уничтожил некоторые из городов. В 1084 году захватил Минск и разгромил Полоцкую землю. Всеслав исчерпал все свои ресурсы и перестал расширять свои владения. После смерти Всеслава в 1101 году Полоцкое княжество распалось на уделы. В 1119 году агрессия Изяславичей против соседей прекращается после неудачных попыток заполучить Новгород и Смоленское княжество. Княжество слабеет, Киев пользуется моментом: в 1119 году Владимир Мономах захватывает удел Глеба Всеславича, а его самого бросает в темницу; в 1127 году разоряет Полоцкую землю в районе юго-запада; в 1129 году благодаря отказу Изяславичей от похода с русскими на половцев, Мстислав захватывает княжество и на Киевском съезде просит заточения и высылки в Византию полоцких князей; Затем отдает Полоцкую землю своему сыну Изяславу, а в городах сажает наместников.

В 1132 году одному из Изяславичей - Василько Святославичу удалось вернуть Полоцкое княжество, но не его былую власть и силу. В 12 веке между Рогволодом Борисовичем и Ростиславом Глебовичем разгорается жестокая борьба за княжеский престол. В 1150 - 1160 гг. Рогволод терпит неудачу в попытке воссоединить княжество из-за разногласий с другими Изяславичами и вмешательства извне (князь и др.). К 13 веку немецкие рыцари завоевывают данников Полоцка; к 1252 году Полоцк и другие города были взяты литовскими князьями; в конце 13 века в борьбе между Тевтонским орденом, Литвой и смоленскими князьями за Полоцкие земли, Литва одерживает верх.

В 1307 году литовский князь Витень отвоевал у меченосцев Полоцк, а Гедемин, правивший после, завладел Минским и Витебским княжествами. К 1385 году Полоцкое княжество вошло в состав Литовского государства.

IX. СМОЛЕНСК И ПОЛОЦК. ЛИТВА И ЛИВОНСКИЙ ОРДЕН

(продолжение)

Полоцкие Кривичи. – Рогволод Полоцкий и Ростислав Минский. – Строптивость полочан. – Двинские камни. – Вмешательство смолян и черниговцев в полоцкие смуты. – Стольный Полоцк. – Св. Евфросиния. – Города и пределы Полоцкой земли.

Спасская церковь Ефросиньевского монастыря в Полоцке. Построена в 1150-х гг.
Автор изображения – Szeder László

История Полоцкой земли после возвращения князей из греческого заточения крайне темна и сбивчива. Видим только, что смуты Южной Руси, борьба Мономаховичей с Ольговичами и дядей с племянниками помогли Полоцкой земле окончательно освободиться от киевской зависимости. Соперничество разных поколений в потомстве Ярослава I давало полоцким Всеславичам возможность всегда находить себе союзников. Так как с востока их теснили Мономаховичи смоленские, а с юга – киевские и волынские, то Всеславичи сделались естественными союзниками черниговских Ольговичей и с их помощью отстаивали свою самостоятельность.

Однако Полоцкое княжение не достигло значительной силы и крепости. Оно оказало слишком слабое сопротивление, когда пришлось обороняться от иноплеменных врагов, надвигавших с запада, именно от Литвы и Ливонского ордена. Главные причины его слабости заключались как в недостатке внутреннего единения между Всеславичами, так равно и в беспокойном, строптивом отношении населения к своим князьям. Перевороты, произведенные в Полоцкой земле Мономахом и сыном его Мстиславом I, неоднократное пленение, перемещение и потом изгнание полоцких князей, конечно, перепутали родовые счеты между потомками многочисленных сыновей Всеслава. Мы не находим здесь того довольно строгого порядка, который наблюдался по отношению к старшинству, например, в роде князей чернигово-северских или смоленских. Главный Полоцкий стол становится предметом распрей между внуками Всеслава; но тот, кому удавалось им завладеть, обыкновенно не пользуется большим значением между другими своими родичами, удельными князьями полоцкими. Последние нередко стремятся к самостоятельности и следуют своей собственной политике в отношении к соседним землям. Особенно это можно сказать о князьях Минских. В течение всего столетия, протекшего от возвращения Всеславичей в Полоцк до времени татарского и литовского завоевания, мы не встречаем на Полоцком столе ни одной личности, отмеченной печатью энергии или ловкой политики.

Распри Всеславичей в свою очередь немало способствовали ослаблению княжеской власти и некоторым успехам народоправления, или вечевому началу. Такое начало, замеченное нами у смоленских кривичей, еще в большей степени проявилось у полоцких, которые в этом отношении еще ближе подходят к своим единоплеменникам, кривичам новгородским. Особенно сильно сказывается оно в жителях стольного города, который подобно другим старейшим городам стремится не только решать междукняжеские распри, но и подчинить своим решениям население младших городов и пригородов. Недаром летописец заметил, что "Новгородцы, Смольняне, Киевляне и Полочане как на духу на вече сходятся, и на чем старшие положат, на том и пригороды станут".

Характер полоцкой истории в эту эпоху ярко отразился в борьбе двух внуков Всеслава, двоюродных братьев: Рогволода Борисовича Полоцкого и Ростислава Глебовича Минского.

Женатый на дочери Изяслава II Киевского, Рогволод находился в некотором подчинении у Мономаховичей. Может быть, это обстоятельство и послужило источником неудовольствия против него со стороны полочан Глебовичей Минских, т.е. Ростислава с братьями. В 1151 году граждане Полоцка, тайно сговорясь с Ростиславом Глебовичем, схватили Рогволода и отправили его в Минск, где он был посажен под стражу. Ростислав занял Полоцкий стол, хотя, собственно, и не имел на то права; так как его отец Глеб никогда не занимал этого стола. Опасаясь вмешательства Мономаховичей, Глебовичи отдались под покровительство Святослава Ольговича Новгород-Северского и присягнули "иметь его отцом себе и ходить в послушании у него". Рогволод потом освободился из плена, но не получил обратно своих волостей, и в 1159 году прибег с просьбою о помощи к тому же Святославу Ольговичу, теперь князю Черниговскому. Глебовичи, по-видимому, успели уже не только с ним рассориться, но и возбудить против себя само полоцкое население. По крайней мере мы видим, что едва Рогволод получил войско от Святослава Ольговича и явился в Полоцкой земле, как более 300 мужей дручан и полочан вышли к нему навстречу и ввели его в город Друтск, откуда изгнали Ростиславова сына Глеба; причем пограбили его собственный двор и дворы его дружинников. Когда Глеб Ростиславич прискакал в Полоцк, здесь также поднялось смятение; народ разделился на две стороны, Рогволодову и Ростиславову. Последнему многими подарками удалось успокоить противную сторону, причем он вновь привел граждан к присяге. Граждане поцеловали крест на том, что Ростислав "им князь" и что дай Бог "пожить с ним без извета". Он отправился с братьями Всеволодом и Володарем на Рогволода к Друтску; но после безуспешной его осады противники помирились, причем Рогволод получил еще некоторые волости. Однако смятения в Полоцке не замедлили возобновиться. Строптивые полочане, забыв недавнюю присягу, начали тайно сноситься с Рогволодом. Посланцы их говорили такие речи: "Княже наш! согрешили мы перед Богом и перед тобою в том, что встали на тебя без вины, именье твое и твоей дружины разграбили, а самого тебя выдали Глебовичам на великую муку. Но если ныне не помянешь того, что мы сотворили по своему безумию, целуй нам крест на том, что ты наш князь, а мы твои люди. Ростислава же отдадим в твои руки, и делай с ним, что хочешь".

Рогволод поцеловал крест на забвение прошлой измены и отпустил послов. Тогда полоцкие вечники задумали вероломным образом схватить своего князя, который, очевидно, окружал себя предосторожностями и не жил в самом городе, а пребывал в загородном княжем дворе за Двиной на реке Бельчице. Полочане позвали князя в Петров день к "св. Богородице Старой", на братчину, которая устраивалась или целым городом, или каким-либо приходом в храмовой праздник. Но у Ростислава были приятели, которые известили его о злом умысле. Они приехали на пир, имея под плащом броню и с приличным количеством дружины, так что граждане в этот день ничего не посмели предпринять против него. На следующее утро они опять прислали звать его в город под предлогом каких-то важных речей. "Вчера я был у вас; что же вы не молвили мне, в чем ваша нужда?" – сказал князь посланцам; однако сел на коня и поехал в город. Но дорогою его встретил "детский", или один из младших дружинников, который тайком ушел из города, чтобы донести князю об измене полочан. В эту минуту они творили бурное вече против князя; а между тем хищная чернь уже бросилась на дворы главных дружинников, начала их грабить и избивать попадавших в ее руки княжих чиновников, т.е. тиунов, мытников и т.п. Ростислав, ввиду открытого мятежа, поспешил воротиться в Бельчицу, собрал свою дружину и отправился в Минск к брату Володарю, воюя по дороге полоцкие волости, забирая скот и челядь. Между тем Рогволод из Друтска приехал в Полоцк и снова сел на стол деда своего и отца. Но вместе с тем возобновилась его война с Глебовичами Минскими. Рогволод получил помощь от родного дяди своей супруги Ростислава Смоленского, но не даром: он уступил за нее Витебск и некоторые другие пограничные волости. Ростислав Смоленский вскоре перешел на великий стол Киевский и продолжал отсюда помогать Рогволоду против Глебовичей. Однако война с последними не была удачна для Полоцкого князя. Несколько раз ходил он на Минск и не мог взять этого города. В 1162 году Рогволод осадил Городец, в котором оборонялся Володарь Глебович с войском, набранным из соседней Литвы. Здесь Володарь нечаянным ночным нападением нанес такое поражение Рогволоду, после которого тот не осмелился показаться в стольном городе; так как потерял множество Полочан убитыми и пленными. Он ушел в свой бывший удельный город Друтск.

С того времени летописи не упоминают более о Рогволоде Борисовиче. Но есть другого рода памятник, который, по-видимому, говорит о том же князе спустя девять лет после его поражения под Городцом. Верстах в двадцати от города Орши по дороге в Минск в поле лежит красноватый валун, на плоской поверхности которого высечен крест с подставкою; а вокруг креста иссечена следующая надпись: "В лето 6679 (1171) мая в 7 день доспен крест сей. Господи! помози рабу своему Василию в крещении, именем Рогволоду, сыну Борисову". Очень вероятно, что этот Рогволод-Василий и есть бывший полоцкий князь Рогволод Борисович, который под конец своей жизни должен был довольствоваться Друтским уделом; а помянутый камень находится на земле, очевидно, принадлежавшей к этому уделу. Любопытно, что, кроме Рогволода, сохранилось еще несколько подобных камней в русле Западной Двины. А именно, немного ниже города Дисны в самой порожистой части этой реки возвышается посреди нее гранитный серый валун с изображением креста и надписью: "Господи, помози рабу твоему Борису". Еще ниже лежит другой валун с такой же надписью и крестом. Там же на Двине существует еще несколько камней с надписями, которые невозможно разобрать. По всей вероятности, Борисов камень принадлежит отцу Рогволода, великому князю Полоцкому. А благочестивое обращение к Богу с просьбою о помощи было, конечно, молитвою 6 благополучном окончании какого-либо предприятия; вероятнее всего, она относилась к построению храмов.

Вскоре после указанных выше событий полочане посадили у себя на столе Всеслава Васильковича, одного из правнуков знаменитого Всеслава. Этот Василько находился в свойстве со смоленскими князьями и только с их помощью держался на своем столе. Но однажды он потерпел поражение от своего соперника Володаря Глебовича, князя Городецкого, и его союзников литовцев, и принужден был искать убежища в Витебске у Давида Ростиелавича, тогда еще одного из удельных смоленских князей. Володарь захватил Полоцк, привел жителей к присяге и затем двинулся на Витебск. Давид Ростиславич оборонял переправу через Двину; но не давал решительной битвы, потому что поджидал на помощь брата своего Романа Смоленского. Вдруг в полночь в лагере Володаря услыхали какой-то шум, как будто целая рать переправлялась через реку. Дружине Володаря почудилось, что это идет на нее Роман, а Давид хочет ударить с другой стороны. Она бросилась бежать и увлекла за собою князя. Утром Давид, узнав о бегстве неприятелей, поспешил в погоню и захватил многих, заблудившихся в лесу. А свояка Всеслава он вновь посадил в Полоцке (1167 г.), который таким образом очутился в зависимости от Смоленска, и последний оказывал ему покровительство в отношении других соседей. Например, в 1178 г. Мстислав Храбрый пошел с новгородцами на полочан, чтобы отнять у них новгородский погост, захваченный когда-то Всеславом Брячиславичем. Но Роман Смоленский отправил сына на помощь Всеславу Васильковичу, а к Мстиславу послал отговаривать от похода. Храбрый послушал старшего брата и от Великих Лук повернул назад. Но зависимость Смоленская была очень неприятна для полочан; равно чувствительна для них была уступка Витебска. Поэтому князья полоцкие снова начали искать союзов с Литвою и с Черниговом. Им удалось наконец воротить Витебский удел, когда Давид Ростиславич получил волость в Киевской Руси (Вышгород). Витебск перешел к Брячиславу Васильковичу, брату Всеслава Полоцкого.

В 1180 г. произошла замечательная встреча смоленских князей с черниговскими в Полоцкой земле. Давид Ростиславич только что вокняжился в Смоленске по смерти старшего брата; а в Друтском уделе сидел его подручник Глеб Рогволодович, конечно, сын упомянутого выше Рогволода Борисовича. В то время борьба Мономаховичей и Ольговичей из-за Киева находилась в полном разгаре, великий князь Киевский Святослав Всеволодович, возвращаясь из своего похода на Всеволода Суздальского (о чем после), заехал в Новгород Великий, где тогда княжил его сын. Отсюда он пошел в Полоцкую землю; в то же время родной его брат Ярослав Черниговский и двоюродный Игорь Северский пришли с другой стороны, имея у себя наемных половцев, и направились на Друтск, чтобы отнять его у смоленского подручника. Давид Ростилавич поспешил на помощь Глебу Рогволодовичу и старался напасть на Ярослава и Игоря ("дать им полк"), прежде нежели подоспел Святослав Киевский, с которым соединилась большая часть полоцких князей, в том числе оба брата Васкльковича, Всеслав Полоцкий и Брячислав Витебский, с литовскими и ливонскими наемными отрядами. Но чернигово-северские князья уклонились от решительной битвы, и заняли крепкое положение на противном берегу Друти, и обе рати простояли тут целую неделю, ограничиваясь перестрелкою. Когда же пришел великий князь Святослав Всеволодович с новгородцами и братья начали наводить гать через реку, Давид Смоленский ушел домой. Великий князь сжег острог и внешнюю крепость Друтска, но самого города не взял и, распустив союзников, воротился в Киев. Полоцкая земля, таким образом, очутилась в зависимости от черниговских Ольговичей, но до первой перемены обстоятельств. В 1186 году Давид Ростиславич воспользовался половецким погромом Ольговичей, чтобы смирить Полочан. Он предпринял на них зимний поход из Смоленска; а его сын Мстислав, княживший тогда в Новгороде, пошел ему на помощь с новгородцами; на его стороне были еще два удельных полоцких князя, Всеслав Друтский и Василько Логожский. Полочане смутились и положили на вече такое решение: "Мы не можем стать противу Новгородцев и Смольнян; если впустить их в свою землю, много они успеют сотворить ей зла прежде, чем заключим мир; лучше выйдем к ним на сумежье". Так и сделали: встретили Давида на границе с поклоном и честью; поднесли ему многие дары и уладились мирным образом, т.е. согласились, конечно, на его требования.

По желанию Давида, Витебск был отдан его зятю, одному из внуков Глеба Минского. Но Ярослав Всеволодович воспротивился этому распоряжению, и отсюда произошло новое столкновение черниговцев с смолянами, в 1195 г. Выше мы видели, чем окончилась встреча противников в Смоленских пределах и как друтский князь Борис помог черниговцам выиграть битву. Витебск был отнят у Давидова зятя. Казалось, что смоленское влияние на полоцкие дела окончательно должно было уступить черниговскому. Но, с одной стороны, усилившиеся в Южной Руси смуты отвлекли внимание черниговцев; с другой – враждебные иноплеменники все более и более теснили Полоцкую землю с запада. Поэтому здесь снова возобладало смоленское верховенство. Доказательством тому служит известная договорная грамота Мстислава Давидовича с Ригою и Готландом. Главную артерию земли Полоцкой, Западную Двину, Смоленский князь признает свободною для торговых судов на всем ее течении, и в конце грамоты объявляет договор обязательным не только для Смоленской "волости", но также для Полоцкой и Витебской. Следовательно, последние находились тогда в зависимости от Смоленска .

Важнейшие поселения в земле полоцких кривичей были расположены по берегам ее главной реки, т.е. Западной Двины. На верхней ее части, на пограничье с Смоленской землею, находился удел Витебский. Город Витебск построен при впадении речки Витьбы в Двину на довольно возвышенном левом берегу последней и, будучи хорошо укреплен, имел также судовую пристань, одну из важнейших на Двине. На среднем ее течении, на правом берегу, при впадении реки Полоты, красовался стольный город Кривской земли Полоцк. Главная его часть, или кремль ("верхний замок"), находился на береговом холму, который возвышается при слиянии Полоты с Двиною. К этому кремлю с востока примыкал внешний город ("нижний замок"), отделенный от него рвом и укрепленный земляным валом с деревянными стенами. Подгородные селения, расположенные на противоположных берегах обеих рек, составляли Заполотье и Задвинье. В Полоцком кремле, кроме теремов княжеских и епископского, по обычаю заключалась главная святыня города, кафедральный каменный собор св. Софии, о семи верхах и главах. Самое именование его показывает, что он был сооружен по подобию храмов киевских, служивших образцами для всей Руси. Кроме Софийского собора в Полоцке, как и в других стольных городах русских, был еще соборный храм во имя Богородицы, которая во второй половине XII века называлась уже "Богородицей Старой", судя по истории Ростислава Глебовича.

Подобно другим столицам, и здесь кроме храмов благочестивые князья рано сооружают монашеские обители как в самом городе, так и в его окрестностях. Из мужских монастырей наиболее известен Борисоглебский: имена братьев-мучеников особенно часто встречаются в роде полоцких князей. Этот монастырь находился на Задвинье, посреди рощ и кустарников, на склоне глубокой лощины, по дну которой струится речка Бельчица, впадающая в Двину. Он был основан Борисом Всеславичем, говорят, тем самым, который строил Полоцкую Софию. Около того же монастыря находился и загородный княжий двор. Известно, что русские князья по большей части любили пребывать не в городском своем тереме, а в загородном, при котором устраивались разные хозяйственные заведения, особенно любимая их забава, т.е. охота. Загородное житье привлекало их, конечно, не одним чистым воздухом, простором и хозяйственными удобствами, но также некоторым отдалением от шумного веча и строптивой городской черни. По крайней мере подобное заключение можно вывести из приведенной выше истории Ростислава Глебовича.

Святая Ефросиния Полоцкая. Икона 1910

Между женскими обителями здесь наиболее прославилась Спасо-Евфросиниевская. В Полоцке по преимуществу перед другими столицами было много княгинь и княжен, посвятивших себя монашеской жизни. Между ними первое место занимает св. Евфросиния, носившая светское имя Предиславы. Житие ее украшено легендами; но историческая его основа не подлежит сомнению. Начало иноческих подвигов ее относится ко времени помянутого полоцкого князя Бориса Всеславича, которому она приходилась племянницей, будучи дочерью его младшего брата Георгия и, следовательно, внучкою знаменитого Всеслава.

Еще в отроческих летах, когда ей готовилось замужество, Предислава тайно ушла из родительского дома к тетке своей, вдове князя Романа Всеславича, которая была настоятельницею женской обители, находившейся, по-видимому, подле соборного Софийского храма. Здесь Предислава постриглась под именем Евфросинии, к великому огорчению своих родителей. По ее просьбе епископ полоцкий Илия позволил ей некоторое время жить в келье, пристроенной к собору, или в так наз. "голубце". Тут она занималась списыванием церковных книг и деньги, полученные от этого труда, раздавала нищим. Вскоре помыслы ее обратились к обычному стремлению благочестивых русских княгинь, к устроению собственной женской обители. Для этой цели епископ уступил ей свое ближнее сельцо, где был у него загородный дом с небольшою деревянною церковью во имя Спаса-Преображения. Место это лежит в верстах в двух от города на правом берегу Полоты. Здесь Евфросиния устроила новую обитель, в которой была поставлена игуменьей. В число своих инокинь она, к новому огорчению отца, привлекла родную сестру Гориславу-Евдокию и двоюродную Звениславу-Ефразию Борисовну. С помощью родственников на месте деревянного она соорудила и украсила каменный Спасо-Преображенский храм, который был освящен преемником Илии епископом Дионисием в присутствии княжего дома, при многочисленном стечении народа. Евфросиния тем не ограничилась и, чтобы иметь собственных священнослужителей, основала поблизости мужской монастырь во имя Богородицы. В своей обители она мирно пережила грозу, разразившуюся над ее родом во время Мстислава Мономаховича Киевского, который изгнал полоцких князей в Грецию. Миновало время этого изгнания; князья воротились. Миновало и время междоусобия двоюродных братьев ее, Рогволода Борисовича и Ростислава Глебовича. Евфросиния успела постричь в монахини еще двух княжон, своих племянниц. Достигнув старости, она пожелала посетить Святую землю, согласно с благочестивым настроением своего века. Это, по-видимому, было в то время, когда на Полоцком столе сидел ее племянник Всеслав Василькович, а византийским императором был Мануил Комнен. Свой монастырь святая игуменья оставила на попечение сестры Евдокии; а сама, в сопровождении двоюродной сестры и одного из родных братьев, отправилась в Константинополь. Поклонясь святыням Цареградским, она отплыла в Иерусалим, где и приютилась в русском странноприимном доме при Феодосиевском монастыре Богородицы. Там она скончалась и была погребена в притворе монастырского храма.

Лицо Евфросинии сделалось предметом особого почитания в Полоцкой земле. А прекрасным памятником ее благочестия служит воздвигнутый ею храм Спаса-Преображения (доселе сохранившийся в основных своих частях), небольшой по размерам, но изящной архитектуры, как и все образцы византийско-русского стиля той эпохи. В храме этом хранится крест Евфросинии, сооруженный в 1161 году; он шестиконечный, деревянный, окованный серебром и украшенный драгоценными камнями, заключающий в себе частицы мощей. Одною из преемниц Евфросинии на игуменстве была ее племянница – преподобная Параскевия, дочь Рогволода-Василия Борисовича, которая подарила Спасской обители все свое имение и привела ее в весьма цветущий вид.

Полоса, лежащая к северу от Двины, представляет несколько холмистую озерную область, которая, по-видимому, не имела густого населения. Полоцкие пределы здесь сходились с новгородскими около верховьев Ловати и Великой. Единственный значительный город, известный по летописи в этой стороне, был Усвять, лежащий на озере того же имени, на пограничье с Смоленскою и Новгородскою землею. Наибольшая и лучше населенная часть Полоцкой земли простиралась к югу от Двины; она обнимала область правых днепровских притоков, Друти и Березины. Эта область представляет лесистую песчано-глинистую равнину, в северо-западной своей полосе часто возвышенную и холмистую, а в юго-восточной – низменную и болотистую; последняя незаметно сливается с Туровским Полесьем. Самым зажиточным краем в этой области был Минский удел, имевший более сухую и плодородную почву, с примесью чернозема, с лиственными породами леса и богатыми пастбищами. Стольный город удела Минск возвышался на береговых холмах реки Свислочи (правого притока Березины). Это один из древнейших кривских городов, наравне с Полоцком и Смоленском. Под самым городом впадала в Свислочь небольшая, но историческая речка Немиза. На ее берегах происходила известная битва Всеслава с Ярославичами в 1067 году. Певец "Слова о полку Игореве" воспел эту битву в таких образах: "На Немизе снопы стелют головами, молотят цепами булатными, на току живот кладут, веют душу от тела; не добром посеяны кровавые берега Немизы, посеяны костьми русских людей". Неподалеку от Минска, к северо-западу, на одном из притоков Свислочи, лежал Изяславль, построенный Владимиром Великим для Рогнеды и ее сына Изяслава. Еще немного далее на север на реке Гойне, притоке Березины, находился Логожск, а на самой Березине – Борисов, основанный Борисом Всеславичем. Подвигаясь от него к востоку, встречаем один из наиболее значительных полоцких городов Друтск, в местности весьма лесистой и болотистой. На юго-востоке крайними полоцкими городами были Рогачев, при впадении Друти в Днепр, и Стрежев, несколько ниже на Днепре; эти города лежали на Чернигово-Киевском пограничье.

На западе пределы Полоцкой земли терялись в лесах литовских, куда постепенно проникали поселения кривичей. Такие поселения заводились отчасти путем торговых сношений, отчасти силою оружия. Князья русские налагали дани на соседние литовские народы и на удобных береговых холмах рубили русские городки, откуда их дружинники ходили собирать дани и где туземцы могли менять добычу от своих звериных промыслов на хозяйственные орудия, ткани, женские украшения и другие русские товары. Литва довольно легко подчинилась влиянию более развитой русской гражданственности и на украйне своей подвергалась постепенному обрусению; в XII веке мы не раз в полоцких войсках встречаем вспомогательные литовские отряды. Но неустройства и недостаток единения в самой Полоцкой земле мешали прочности русского господства в этих глухих краях.

По некоторым признакам полоцкие князья владели течением Двины почти до самого Балтийского моря, т. е. собирали дани с туземных латышей. Но они не позаботились упрочить за собой устье этой реки построением крепких русских городов и, по-видимому, не занимали своими дружинами укрепленных мест на ней далее двух замков, носивших латышские названия: Герсике (ныне Крейцбург, пониже Двинска) и Кукейнос (Кокенгузен). Со стороны Немана полоцкие границы пересекали Вилию и направлялись к его среднему течению. На реке Святой притоке Вилии, имеем город с русским названием Вилькомир, потом Новгородок, на одном из левых неманских притоков, и Городно, на высоком правом берегу Немана при впадении речки Городничанки. О процветании сего последнего города наглядно свидетельствуют остатки красивого Борисоглебского храма (известного более под именем "Коложанского"), основание которого восходит к XII веку и который только в наше время разрушен действием воды, подмывшей песчаный рыхлый берег Немана. Храм этот особенно замечателен множеством своих голосников, т.е. глиняных продолговатых горшков, вделанных в стены, как надо полагать, с целью придать более приятности звукам церковного пения. Городно и Новгородок служили оплотом Кривской земли со стороны дикого занеманского племени ятвягов .

Первое известное нам упоминание о Двинских камнях встречается в XVI веке у Стрыйковского в его хронике. Он рассказывает следующее. Случилось ему однажды ехать в числе других жолнеров на стругах из Витебска в Динаминде. Тут он услыхал от одного дисненского купца, что в семи милях от Полоцка ниже на Двине между городами Дриссою и Дисною есть большой камень, на котором высечен крест "русским способом" и славянская надпись: "Вспомози Господи раба своего Бориса, сына Гинвиловаго". Когда струг пристал на ночь близ того места, то Стрыйковский сам ездил в челноке смотреть его. Он объясняет, что эта надпись была сделана по приказу Бориса Гинвиловича в память благополучной доставки из Лифляндии Двиною на стругах кирпича, алебастра и других материалов для построения храма в Полоцке (Kronika. I. 241 стр. Варшав. издания). Другой историк Литовского края Коялович в своей Historia Litvaniae со слов Стрыйковского повторил буквально его известие о той же надписи, переводя ее по-латыни; Miserere, Domine, mancipio tuo Boryso Ginvilonis filio. Но известие Стрыйковского оказывается неверно, и едва ли он сам хорошо рассмотрел надпись во время своей вечерней поездки в челноке. Сементовский, секретарь Витебского статистического комитета, в сочинении своем "Памятники старины Витебской губернии" (СПб. 1867) представил рисунки пяти Двинских камней; из них на трех еще теперь можно читать имя Бориса; на том, о котором говорит Стрыйковский, надпись очень хорошо сохранилась; но слов "сына Гинвилова" ни на одном камне нет и следов. Они оказались прибавкою Стрыйковского. Далее сведения об этих Двинских камнях и Рогволодовом см. в сообщениях Кеппена (Учен. Зап. Ак. Н. по 1 и 3 отд. Т. III, вып. I. СПб. 1855). Платера (Сборник Rubon. Wilno. 1842), Нарбута (Витеб. губерн. Вед. 1846. № 14). Шпилевского ("Путешествие по Белоруссии". СПб. 1858), в газете "Виленский вестник", под редакцией Киркора (1864. № 56), гр. К.Тышкевича "О древних камнях и памятниках Зап. Руси и Подляхии" (Археологич. Вестник, издан, под редакцией А.Котляревского. М. 1867), Кусцинского и Шмидта (Труды первого Археол. съезда LXX – LXXVI) и наконец гр. Уварова (Древности Москов. Археол. Общества. Т. VI, вып. 3). Сапунова "Двинские, или Борисовы, камни" (Витебск 1890).

Главным источником для Полоцкой истории служит Рус. летопись, преимущественно по Ипатьевскому списку. Стрыйковский, ссылаясь на какого-то старого летописца, в своей Хронике говорит, что прямое поколение Всеславичей прекратилось во второй половине XII века; что полочане ввели у себя республиканское правление с вечем и тридцатью судными старцами во главе; что тогда Полоцком завладел литовский князь Мингайло, а сын его Гинвил вступил в брак с Тверскою княжною и принял христианство; что Гинвилу наследовал сын его Борис, тот самый, который построил Св. Софию с некоторыми другими храмами и оставил о себе память на Двинских камнях. Борису наследовал Рогволод-Василий, воротивший полочанам их вечевые обычаи, отнятые Мингайлом; а Рогволоду наследовал сын его Глеб, со смертию которого прекратился род Миигайловичей в Полоцке (Kronika. 239 – 242). То же самое в Pomniki do dziejow Litewskich. Изд. Нарбута. Wilno. 1846. (Так наз. Летопись Быховца.) Некоторые писатели, касавшиеся истории Западной России, продолжали повторять эти известия до позднейшего времени без критического к ним отношения. (В том числе и Август Шлецер – Allgemeine Nordische Geschichte. II. 37.) А между тем уже Карамзин указал на их невероятность и полную несообразность с хронологией (к т. IV, прим. 103). Двинские камни, как мы видели, окончательно изобличили Стрыйковского в прибавке слов "сына Гинвилова". Если принять его свидетельство, то выходило бы, что Борис строил в XIII веке полоцкие храмы, тогда как сын его Рогволод-Василий княжил еще в XII; ибо камень последнего ясно обозначен 1171 годом, и т.п. Погодин и Соловьев также отвергли существование полоцких Мингайловичей, равным образом Беляев ("Очерк Истории Великого княжества Литовского". Киев. 1878). В доказательство того, что в первой половине XIII века в Полоцке еще княжила Русская династия, а не Литовская, прибавлю следующие указания. Во-первых, Генрих Латыш сообщает о полоцком князе Владимире, при котором совершилось водворение немцев в Ливонии. Во-вторых, помянутый торговый договор Смоленска с Ригою и Готландом в 1229 г.; в договор включена Полоцкая и Витебская волость без всякого намека на какую-либо перемену в их князьях. В-третьих, прямое известие Русской летописи (по Воскресен. и Никонов, списку) о том, что Александр Невский в 1239 г. женился на дочери полоцкого князя Брячислава. Относительно помянутого князя Владимира существует некоторое недоумение. Известия о нем Генриха Латыша обнимают целые тридцать лет (1186 – 1216); а между тем русские летописи его совсем не знают. Отсюда явилось предположение, что этот Владимир есть не кто другой, как Владимир Рюрикович, впоследствии князь Смоленский и великий князь Киевский, см. Лыжина "Два памфлета времен Анны Иоанновны" (Изв. Акад. Н. Т. VII. 49). Предположение это, однако, слишком смело; Владимир Рюрикович только родился в 1187 г. Впрочем, также мало вероятности, чтобы в Полоцке княжил один и тот же Владимир и в 1186, и в 1216 гг. У Татищева под 1217 г. (т. III, 403) есть рассказ о полоцком князе Борисе Давидовиче и его второй супруге Святохне, княжне Поморянской. Святохна, чтобы доставить княжение своему сыну Владимиру Войцеху, оклеветала перед князем двух своих пасынков Василька и Вячка. История эта кончается возмущением против нее полочан и избиением ее сообщников поморян. По словам Татищева, рассказ заимствован им из Летописи Еропкина. В помянутом выше своем рассуждении Лыжин считает весь этот романтический рассказ памфлетом, который был направлен против немецкого правительства Анны Иоанновны и сочинен самим Еропкиным. Мнение это пока остается вопросом. По этому вопросу см. г. Сапунова "Достоверность отрывка из полоцких летописей, помещенного в истории Татищева под 1217 г." (Чт. О. И. от 1898. III. Смесь). Он доказывает существование полоцких летописей, откуда этот рассказ заимствовал Еропкин. Из новых трудов по истории края главное место занимают профессоров Довнара Запольского "Очерк Кривичской и Дреговичской земель до конца XII столетия". Киев. 1891 г. и Данилевича "Очерк истории Полоцкой земли до XIV ст.". 1897 г.

Для археологии и этнографии Северо-Западного края укажем след. труды: Сапунова "Витебская старина". Т. V. Витебск 1888. Его же "Полоцкий Софийский собор". Вит. 1888. Его же "Инфлянты". Вит. 1886. Сементовского "Белорусские древности". Вып. I. СПб. 1890. Романова "Белорусский Сборник". 4 выпуска. 1886 – 1891. (Сказки, песни и т.д.). Издан Батюшковым "Белоруссия и Литва". СПб. 1890. (С 99 гравюрами и картой.) "Древности Северо-Запад, края". Издан. Археол. Комиссией. СПб. 1890. Павлинова "Древние храмы Витебска и Плоцка" (Труды IX Археол. Съезда. М. 1895). Еременка и Спицына "Радимические курганы" и "Предполагаемые литовские курганы" (Зап. Археол. Об. VIII. 1896).

"Житие Евфросинии" в Степенной книге. I. 269. Стебельского Dwa swiata na horyzoncie Polockim czyli zywot ss. Evfrozynii i Parackewii. Wilno. 1781. "Жизнь преподобной княжны Полоцкой Евфросинии" – Говорского (Вест. Юго-Запад. и Запад. России. 1863. №№ XI и XII). "Памятники старины Витеб. губ." – Сементовского с изображением креста Евфросинии. Надпись на нем заключает заклятие, чтобы никто не дерзал взять этот крест из монастыря Св. Спаса. Та же надпись свидетельствует, что для украшения его употреблено серебра, золота, дорогих камней и жемчугу на 140 гривен и что мастер, его делавший, назывался Лазарь Богша. О Евфросинии и Параскеве у Сапунова Витеб. Старина. Т. V. "Минская Губерния" – подполк. Зеленского. СПб. 1864, и "Гродненская Губерния" – подполк. Бобровского. СПб. 1863. (Матер, для геогр. и стат. России – офицерами генерал, штаба.) "Гродненская Коложанская церковь" (Вестник Запад. России. 1866. кн. 6). Памятная книжка Виленского генерал-губернаторства на 1868 г. под редакцией Сементовского. СПб. 1868 (с некоторыми историческими и этнографическими заметками). Starozytna Polska Балинского и Липинского. Том. III. Warsch. 1846.