Главная » Восточное наследие » Основные вопросы пролетарской революции. Проблемы международной пролетарской революции

Основные вопросы пролетарской революции. Проблемы международной пролетарской революции

Отталкиваясь от замечаний, сделанных в поздних работах Маркса и Энгельса, Гильфердинг изучил структурные изменения капитализма последней четверти 19 века. Он начал с вопросов концентрации капитала, а точнее - концентрации банков и возросшей роли, которую стали играть банки в учреждении акционерных компаний и слиянии предприятий.

В 1910 г. Гильфердинг издал большую работу «Финансовый капитал» . Этот теоретический труд Гильфердинга явился типичным образцом центризма. С одной стороны, в работе содержался «в высшей степени ценный теоретический анализ «новейшей фазы в развитии капитализма», с другой, - Гильфердинг проявил в ней «известную склонность к примирению марксизма с оппортунизмом».

Работа Гильфердинга по существу являлась первой попыткой исследовать с марксистских позиций новые явления в капитализме, связанные со вступлением его в империалистическую стадию. Гильфердинг обобщил большой теоретический материал, связанный с появлением акционерных обществ, образованием фиктивного капитала, учредительской прибыли; рассмотрел финансовую технику, посредством которой крупный капитал мобилизует мелкие капиталы, господствует над ними; описал биржу и биржевые спекуляции, процесс комбинирования и т.д. Гильфердинг даже закончил свою книгу провозглашением необходимости превратить диктатуру магнатов в диктатуру пролетариата. И, тем не менее, Гильфердинг уже в этой работе не был последовательным марксистом. «Финансовый капитал» прокладывал путь реформистским «теориям» мирного и организованного капитализма, врастания капитализма в социализм.

В «Финансовом капитале» капитализм представлен в кривом зеркале меновой концепции, столь характерной для буржуазной вульгарной политической экономии. Гильфердинг заявлял, что общественные связи «складываются посредством обмена товаров», а «задача теоретической экономии заключается в том, чтобы найти закон обмена… Из этого закона должно вытекать регулирование производства в обществе товаропроизводителей». Он настойчиво отвлекал читателей от процесса производства… «Наш путь ведет не на капиталистическую фабрику с ее чудесами техники; наше внимание должно обратиться к однообразию вечно сходных рыночных актов, где одинаковым по форме способом деньги постоянно превращаются в товар и товар в деньги». Анализ империализма Гильфердинг начинает не с производства, а с анализа денег, которые он рассматривает исключительно как категорию обращения. В «Финансовом капитале» Гильфердинг подверг ревизии марксову теорию денег и кредита. Он искажал природу денег, приписывал бумажным деньгам способность непосредственно отражать стоимость товаров. Регулирование в сфере денежного обращения, по его утверждениям, устраняет анархию, а кредит - сила, которая «получает господство над общественными отношениями».

Порочный ход теоретических рассуждений Гильфердинга строится на антинаучной методологии. Он отступал от материализма и пытался примирить марксизм с идеалистической философией Канта. Идеализм его сказался в том, что он разрывал теорию и практику, трактовал целый ряд категорий марксистской политической экономии, и прежде всего категорию стоимости, как логические, имеющие смысл только для теоретического анализа. Второй крупной методологической ошибкой Гильфердинга является преувеличение роли обмена и непонимание примата производства в экономической жизни.

Признание примата обращения над производством привело Гильфердинга к искажению сущности империализма. Монополии, согласно взглядам Гильфердинга, появляются не в результате высокой концентрации производства, а в результате творческой силы банков и кредита. Финансовый капитал у Гильфердинга показан односторонне, а потому и неправильно, как господство банков над промышленностью, а не как сращивание банковских и промышленных монополий.

Гильфердинг в работе систематически затушевывал господствующую роль монополий, умалчивал о монополистической конкуренции. Обо всех этих явлениях он говорил боязливо, чтобы не вымолвить лишнего, не обнажить рост антагонистических противоречий в эпоху империализма.

С появлением монополистических предприятий, согласно взглядам Гильфердинга, увеличиваются шансы для регулирования экономики. «То, к чему раньше приводил слепой закон цен, который понижением цен вызывал приостановку и банкротство целого ряда предприятий, - читаем мы в «Финансовом капитале», - это благословенное ограничение производства несравненно более быстро и безболезненно осуществляется теперь ассоциированным разумом картелированных руководителей производства». Выводы Гильфердинга тесно соприкасались с выводами Каутского: монополии ведут к нивелировке, устраняют неравномерность развития и являются ячейками организованного капитализма. В дальнейшем, в эпоху общего кризиса капитализма Гильфердинг встал на позиции открытой защиты и проповеди теории врастания капитализма в социализм.

Ревизионистские концепции Бернштейна, Каутского и Гильфердинга в корне противоречат научным принципам исторического материализма. Вместо материалистического понимания процесса развития общества ревизионисты преподносят идеализм или вульгарный материализм. Идеализм их проявляется в переоценке политики и отрыве ее от экономического базиса. В тех случаях, когда прогресс общества они связывают непосредственно с ростом производительных сил, игнорируют роль производственных отношений, их взгляды приобретают вульгарно-материалистический характер.

Вся система капиталистических производственных отношений в ревизионистских экономических теориях представлена в искаженном свете. Ревизионисты не понимают диалектики процесса общественного развития. Они не умеют или не хотят увидеть главное в процессе и возводят временные, преходящие, случайные явления в закономерность. Из комплекса производственных отношений ревизионисты вырывают отношения распределения, преувеличивают роль обращения и оказываются на позициях меновой концепции. Ревизионистские теории искажают сущность империализма и пути перехода к социализму и тем самым дезориентируют рабочее движение.

В блестящем заключении «Финансового капитала» Гильфердинг фактически предсказал подъем фашизма как беспощадной политической диктатуры, защищающей интересы крупного капитала, и связанной с новой стадией развития капитализма, так же как политический либерализм соответствовал в предшествующую эпоху капитализму свободной конкуренции. Перед угрозой подобной диктатуры, заключает Гильфердинг, пролетариат должен вести борьбу за установление своей, пролетарской диктатуры.



    Просмотреть файл Fiscal Regimes and the Political Economy of Premodern States.
    Fiscal Regimes and the Political Economy of Premodern States.




















    Автор hoplit Добавлен 13.05.2019 Категория Общий книжный шкаф



    Fiscal Regimes and the Political Economy of Premodern States.
    Cambridge University Press, 2015. 586 pages.

    Andrew Monson and Walter Scheidel. Studying fiscal regimes.
    Terence N. D’Altroy. The Inka Empire.
    Michael E. Smith. The Aztec Empire.
    Michael Jursa and Juan Carlos Moreno García. The ancient Near East and Egypt.
    Andrew Monson. Hellenistic empires.
    James Tan. The Roman Republic.
    Walter Scheidel. The early Roman monarchy.
    Gilles Bransbourg. The later Roman Empire.
    Mark E. Lewis. Early imperial China, from the Qin and Han through Tang.
    Kent Gang Deng. Imperial China under the Song and late Qing.
    John Haldon. Late Rome, Byzantium, and early medieval western Europe.
    Hugh Kennedy. The Middle East in Islamic late antiquity.
    Metin M. Coşgel. The Ottoman Empire.
    Philip C. Brown. Early modern Japan.
    Emily Mackil. The Greek polis and koinon.
    Josiah Ober. Classical Athens.
    David Stasavage. Why did public debt originate in Europe?
    Peter F. Bang. Tributary empires and the New Fiscal Sociology: some comparative reflections
    Edgar Kiser and Margaret Levi. Interpreting the comparative history of fiscal regimes.



    Станков К. Н. Патрик Гордон и партия якобитов в России в конце XVII в. // Вопросы истории. - 2011. - № 10. - С. 108-121.
    В 1688 - 1689 гг. в Англии в ходе Славной революции был свергнут последний монарх-католик - Яков II Стюарт (1685 - 1688). Однако, несмотря на легкую и сравнительно бескровную победу революции, у детронизированного короля осталось в Британии немало сторонников, которые начали борьбу за его возвращение на престол. По имени своего формального лидера представители данного политического движения получили название "якобитов". После смерти Якова II в эмиграции в 1701 г. его приверженцы не сложили оружия. Провозгласив своим королем сначала сына, а затем внука низложенного монарха, якобиты активно действовали в течение почти всего XVIII века.
    Якобитское движение является одной из самых ярких Страниц британской истории нового времени. На данную тему написано множество исследований как учеными Великобритании, так и их коллегами в США, Франции, Ирландии, Италии и других странах. Тем не менее, отдельные аспекты этой проблемы все еще остаются неизученными, в частности - возникновение и деятельность партии якобитов в России. Частично эта проблема затронута в коллективной монографии шотландских историков П. Дьюкса, Г. П. Хэрда и Дж. Котилэна "Стюарты и Романовы: становление и крушение особых отношений". Проблеме эмиграции якобитов в Россию посвящены также работы их соотечественников Р. Уиллс и М. Брюса, однако оба автора касаются более позднего периода в развитии движения, последовавшего за поражением якобитского восстания 1715 года1.
    В отечественной историографии деятельность "русских якобитов" в первое десятилетие после Славной революции является практически неизученной. Во второй половине XIX в. историк А. Брикнер, основываясь на изданном М. Ф. Поссельтом сокращенном варианте "Дневника"2 находившегося на русской службе генерала Патрика Гордона, высказал предположение о том, что большая часть британских подданных, проживавших в Московском государстве, после Славной революции продолжала поддерживать низложенного Якова II3. Решительный прорыв в этом направлении был сделан в последние десятилетия старшим научным сотрудником ИВИ РАН Д. Г. Федосовым. Главной заслугой российского ученого стала публикация обширного "Дневника" П. Гордона, хранящегося в Российском государственном военно-историческом архиве, продолжающаяся и в настоящее время. На данный момент изданы сохранившиеся части дневниковых записей генерала, охватывающие период с 1635 по 1689 годы4. Основываясь на этих материалах, Федосов пришел к выводу, что Патрик Гордон стал главным представителем якобитского движения при русском дворе в конце XVII века. Историк обращает особое внимание на то, что в 1686 г. Яков II назначил П. Гордона чрезвычайным посланником Британии в России, и вплоть до своей смерти в 1699 г. шотландский генерал отстаивал интересы своего сюзерена перед русским правительством5. Автор высказывают глубокую благодарность Д. Г. Федосову за предоставление уникальных документов, помощь в переводе архивных материалов и многократные консультации при написании настоящей статьи.
    Настоящее исследование основывается на материалах отечественных архивов: неопубликованных пятом и шестом томах "Дневника" и переписке П. Гордона, посвященных событиям 1690 - 1699 г. и хранящихся в РГВИА, а также дипломатических документах, касающиеся русско-британских и русско-нидерландских отношений, представленных в фондах N 35 ("Отношения России с Англией") и N 50 ("Отношения России с Голландией") Российского государственного архива древних актов.
    Первый вопрос, которым задается историк при изучении поставленной проблемы, - почему в нашей стране вообще стало возможным появление подобной партии? При поверхностном взгляде возникает недоумение, почему британцы, оторванные от своей родины и проживавшие практически на другом краю Европы, столь остро восприняли события Славной революции 1688- 1689 гг. и продолжали считать своим законным монархом Якова II, в то время как в самой Британии основная масса населения предпочла остаться в стороне от политической борьбы. Примечательно, что если в других европейских странах основу якобитской эмиграции составили лица, бежавшие с Британских островов непосредственно после свержения Якова II и поражения якобитского восстания 1689 - 1691 гг., и их политические мотивы остаются достаточно ясными, то в нашей стране якобитскую партию составили британцы, покинувшие свою родину задолго до событий 1688 - 1689 годов. Кроме того, некоторые, как, например, Джеймс Гордон, родились уже в Московии и по своему происхождению были британцами лишь наполовину.
    Возникновение якобитской партии в России, на мой взгляд, можно объяснить несколькими факторами. Из ряда источников известно, что ее основу составили военные. Среди британских офицеров, поступавших на русскую службу во второй половине XVII в. в связи с формированием полков "иноземного строя", было много лиц, покинувших "Туманный Альбион" во время или после Английской буржуазной революции 1640 - 1658 годов. Для многих из них главным мотивом эмиграции стала верность династии Стюартов и католической церкви. Роялисты не приняли Славную революцию, поскольку рассматривали ее в качестве своеобразного продолжения революционных событий 1640 - 1658 гг. и воспринимали Вильгельма Оранского как "нового Кромвеля". Католики поддерживали Якова II, поскольку он был их единоверцем, и справедливо опасались, что с его свержение и приходом к власти кальвиниста Вильгельма III Оранского может серьезно ухудшиться положение их братьев по вере, оставшихся в Британии6.



    Анисимов Е. В. Петр I: рождение империи // Вопросы истории. - 1989. - № 7. - С. 3-20.
    Мы, люди конца XX века, не можем в полной мере оценить взрывной эффект петровских реформ в России. Люди прошлого, XIX века, чувствовали это иначе: острее, глубже, нагляднее. Вот что писал о значении Петра современник Пушкина историк М. Н. Погодин в 1841 г., то есть спустя почти полтора столетия после великих реформ первой четверти XVIII в.: "В руках [Петра] концы всех наших нитей соединяются в одном узле. Куда мы ни оглянемся, везде встречаемся с этою колоссальною фигурою, которая бросает от себя длинную тень на все наше прошедшее и даже застит нам древнюю историю, которая в настоящую минуту все еще как будто держит свою руку над нами и которой, кажется, никогда не потеряем мы из виду, как бы далеко ни ушли мы в будущее"1.
    То, что создал в России Петр, пережило поколение Погодина, как и следующие поколения. Напомню, что последний рекрутский набор состоялся в 1874 г. - через 170 лет после первого (1705 г.), Сенат просуществовал с 1711 по декабрь 1917 г., то есть 206 лет; синодальное устройство православной церкви оставалось неизменным в течение 197 лет (с 1721 по 1918 г.); система подушной подати была отменена лишь в 1887 г., когда минуло 163 года после ее введения в 1724 году.
    Иначе говоря, в истории России мы найдем не много сознательно созданных человеком институтов, которые просуществовали бы так долго, оказав столь сильное воздействие на все стороны жизни народа. Более того, некоторые принципы и стереотипы политического сознания, выработанные или окончательно закрепленные при Петре, живы до сих пор. Подчас в новых словесных одеждах они существуют как традиционные элементы нашего мышления и общественного поведения. Медный всадник еще не раз тяжко скакал по нашим улицам. Попытаемся вослед поколениям историков вновь рассмотреть феномен петровских реформ, сделаем попытку приблизиться к пониманию их значения для судеб России.
    Из многих привычных символов петровской эпохи, ставших достоянием литературы и искусства, нужно особо выделить корабль под парусами со шкипером на мостике. Помните, у Пушкина: "Сей шкипер был тот шкипер славный, кем наша двигнулась земля, кто придал мощно бег державный рулю родного корабля". Корабль - и для самого Петра - символ организованной, рассчитанной до дюйма структуры, материальное воплощение человеческой мысли, сложного движения по воле разумного человека. Более того, корабль - это модель идеального общества, лучшая из организаций, придуманных человеком в извечной борьбе со слепой стихией. За этим символом целый пласт культуры XVI-XVII веков. Здесь сразу слились многие идеи так называемого века Рационализма - XVII века. Системой эти идеи стали в творениях знаменитых философов того времени - Бэкона, Гассенди, Спинозы, Локка, Лейбница. Этими идеями был как бы пронизан воздух, которым дышали ученые, писатели, государственные деятели - современники Петра. Новые концепции утверждали, что наука, опытное знание есть вернейшее средство господства человека над силами природы, что государство - чисто человеческое установление, которое разумный человек может изменить по собственному усмотрению, совершенствовать в зависимости от целей, которые он перед собой ставит.
    Государство строят как дом, утверждал Гоббс. Как корабль, добавим мы. Идея о человеческой, а не богоданной природе государства порождала представление о том, что государство - это и есть тот идеальный инструмент преобразования общества, воспитания добродетельного подданного, идеальный институт, с помощью которого можно достичь "всеобщего блага" - желанной, но постоянно уходящей, как линия горизонта, цели человечества. Совершенствование общества возможно, по мысли тогдашних философов и государствоведов, лишь с помощью организации и законов - рычагов государства. Совершенствуя право, добиваясь с помощью учреждений реализации законов, можно достичь всеобщего процветания.
    Человечеству, еще недавно вышедшему из Средневековья, казалось, что найден ключ к счастью, стоит только сформулировать законы и провести их в жизнь. Не случайно появление и распространение в XVIII в. дуализма - учения, отводящего богу роль первотолчка, зачинателя мира, который, однако, далее развивается по присущим ему естественным законам; нужно только обнаружить их, записать и добиться точного и всеобщего исполнения. Отсюда и поразительный оптимизм людей XVII-XVIII вв., наивная вера в неограниченные силы человека, возводящего по чертежам, на "разумных" началах свой корабль, дом, город, общество, государство. XVII век - это время Робинзона Крузо, не столько литературного героя, сколько символа "эпохи рационализма", героя, верящего в себя и преодолевающего невзгоды и несчастья силой своих знаний.
    Достоин внимания и известный механицизм мышления людей петровских времен. Выдающиеся успехи точных, естественных наук побуждали трактовать и общественную жизнь как процесс, близкий к механическому. Учение Декарта о всеобщей математике - единственно достоверной и лишенной мистики отрасли знания - делало свое дело: образ некоей "махины", действующей подобно точному часовому механизму, стал любимым образом государствоведов и политиков, врачей и биологов XVII - начала XVIII века.
    Все эти идеи и образы с разной степенью абстракции и упрощения имели хождение в европейском обществе, и они вместе с идеями реформ (а некоторые даже раньше) достигли России, где, преломляясь в соответствии с местными условиями, стали элементами политического сознания. Конечно, было бы преувеличением утверждать, что Петр начал возводить свою империю на основе концепций Декарта и Спинозы. Речь идет о сильном влиянии этих идей на практическую государственную деятельность великого реформатора. Невозможно сбросить со счетов и личное знакомство царя с Лейбницем, хорошее знание Петром трудов Г. Гроция и С. Пуфендорфа. Книгу последнего "О должности человека и гражданина" царь приказал перевести на русский язык. Без учета всех этих обстоятельств трудно дать адекватную оценку петровским преобразованиям, самой личности царя-реформатора.

    Пётр I в иноземном наряде перед матерью своей царицей Натальей, патриархом Андрианом и учителем Зотовым. Неврев Н. В., 1903
    В годы его царствования в России произошел резкий экономический скачок. Промышленное строительство велось невиданными темпами: за первую четверть XVIII в. возникло не менее 200 своеобразных мануфактур вместо тех 15 - 20, которые имелись в конце XVII века. Характернейшая черта этого процесса состояла в выдающейся роли самодержавного государства в экономике, его активном проникновении во все сферы хозяйственной жизни. Такая роль была обусловлена многими факторами.
    Экономические концепции меркантилизма, широко распространенные в Европе и России, предполагали как условие существования государства накопление денег за счет активного баланса внешней торговли, вывоза товаров на чужие рынки и препятствования ввозу иностранных товаров на свой. Уже это само по себе требовало вмешательства государства в сферу экономики. Поощрение одних - "полезных", "нужных" видов производства, промыслов и товаров, сочеталось с запрещением, ограничением других - "неполезных" и "ненужных" с точки зрения государства. Петр, мечтавший о могуществе своей страны, не был равнодушен к идеям меркантилизма. Идеи принуждения в экономической политике совпадали с общими принципами "насильственного прогресса", которые он практиковал в ходе своих реформ.
    Но важнее другое - в российских условиях концепция меркантилизма послужила для обоснования характерного направления внутренней политики. Неудачное начало Северной войны сильнейшим образом стимулировало государственное промышленное строительство и в целом - вмешательство государства в экономическую сферу. Строительство многочисленных мануфактур, преимущественно оборонного значения, предпринималось не из абстрактных представлений о необходимости развития и пользе экономики или расчета получить доходы, а было непосредственно и жестко детерминировано задачей обеспечить армию и флот. Экстремальная обстановка после поражения под Нарвой в 1700 г. с потерей артиллерии вызвала потребность перевооружить и увеличить армию, определила характер, темпы и специфику промышленного роста и, шире, всю экономическую политику Петра.
    В основу ее легла идея о руководящей роли государства в жизни общества вообще, и в экономике в частности. Обладая огромными финансовыми и материальными ресурсами, монопольным правом пользоваться землей и ее недрами, не считаясь при этом с владельческими правами различных сословий, государство взяло на себя инициативу необходимой в тех условиях индустриализации. Исходя из четко осознаваемых интересов и целей, государство диктовало все, что было связано с производством и сбытом продукции. В системе созданной за короткое время государственной промышленности отрабатывались принципы и приемы управления экономикой, характерные для последующих лет и незнакомые России предшествующей поры.
    Сходная ситуация возникла и в торговле. Насаждая собственную промышленность, государство создавало (точнее, резко усиливало) и собственную торговлю, стремясь получить максимум прибыли с ходовых товаров внутри страны и экспортных товаров при продаже их за границей. Государство захватывало торговлю примитивным, но очень эффективным способом - введением монополий на заготовку и сбыт определенных товаров, причем круг таких товаров (соль, лен, юфть, пенька, хлеб, сало, воск и другие) постоянно расширялся.
    Установление государственных монополий вело к волюнтаристскому повышению цен на эти товары внутри страны, а самое главное - к ограничению, регламентации торговой деятельности купцов. Следствием стало расстройство, дезорганизация свободного торгового предпринимательства, основанного на рыночной конъюнктуре. В подавляющем большинстве случаев введение государственных монополий означало передачу права продажи монополизированного товара конкретному откупщику, который выплачивал в казну сразу крупную сумму денег, а затем стремился с лихвой вернутъ их за счет потребителя или поставщика сырья, вздувая цены и уничтожая на корню своих возможных конкурентов.
    Петровская эпоха оказалась подлинным лихолетьем в истории русского купечества. Резкое усиление прямых налогов и различных казенных служб с купцов как наиболее состоятельной части горожан, насильственное сколачивания торговых компаний (форма организации торговли, казавшаяся Петру наиболее подходящей в российских условиях) - только часть средств и способов принуждения, которые он в значительных масштабах применил к купечеству, ставя главной целью получить как можно больше денег для казны. В русле подобных мероприятий следует рассматривать и принудительные переселения купцов (причем из числа наиболее состоятельных) в Петербург - неблагоустроенный, долгое время в сущности прифронтовой город, а также административное регулирование грузопотоков, когда купцам указывалось, в каких портах и какими товарами они могут торговать, а где - категорически запрещено.
    Исследования Н. И. Павленко и А. И. Аксенова свидетельствуют, что в первой четверти XVIII в. произошло разорение именно наиболее состоятельной группы купечества - "гостинной сотни", после чего имена многих владельцев традиционных торговых фирм исчезли из списка состоятельных людей. Грубое вмешательство государства в сферу торговли привело к разрушению зыбкой основы, на которой в значительной степени держалось благосостояние многих богатых купцов, а именно: ссудного и ростовщического капитала2. Не является преувеличением констатация регламента Главного магистрата 1721 г.: "Купеческие и ремесленные тяглые люди во всех городах обретаются не токмо в каком призрении, но паче ото всяких обид, нападков и отягощений несносных едва не все разорены, от чего оных весьма умалилось и уже то есть не без важного государственного вреда"3. Осознание этого факта пришло довольно поздно, когда жизнеспособность купеческого капитала была существенно подорвана.
    Это была цена, которую заплатили русские предприниматели за военную победу, но стоимость ее горожане поделили с остальным населением. На плечи русского крестьянства пала наибольшая тяжесть войны. Бремя десятков денежных, натуральных платежей, рекрутчина, сборы работных, лошадей, тяжелые подводные и постойные повинности дестабилизировали народное хозяйство, привели к обнищанию, бегству сотен тысяч крестьян. Усиление разбоев, вооруженных выступлений, наконец, восстание К. Булавина на Дону стали следствием безмерного податного давления на крестьян.
    К 20-м годам XVIII в., когда военная гроза окончательно отодвинулась на запад и в успешном для России завершении войны не могло быть сомнений, Петр значительно изменил торгово-промышленную политику. Осенью 1719 г. были ликвидированы фактически все монополии на вывоз товаров за границу. Претерпела изменения и промышленная политика: усилилось поощрение частного предпринимательства. Введенная в 1719 г. Берг-привилегия разрешила искать полезные ископаемые и строить заводы всем без исключения жителям страны и иностранцам, даже если это было сопряжено с нарушением феодального права на землю, где обнаружены руды.
    Получила распространение практика передачи государственных предприятий (в особенности признанных убыточными для казны) частным владельцам или специально созданным для этого компаниям. Новые владельцы получали от государства многочисленные льготы: беспроцентные ссуды, право беспошлинной продажи товаров и так далее. Существенную помощь предпринимателям оказывал и утвержденный в 1724 г. таможенный тариф, облегчавший вывоз продукции отечественных мануфактур и одновременно затруднявший ввоз из-за границы товаров, производившихся на русских мануфактурах.
    Может показаться, что наступившие в конце Северной войны перемены в экономической политике самодержавия - своеобразный "нэп" с характерными для него принципами большей экономической свободы. Но эта иллюзия быстро рассеивается, как только мы обращаемся к фактам. Нет никаких оснований думать, что, изменяя экономическую политику, Петр намеревался ослабить влияние государства на народное хозяйство или, допустим, неосознанно способствовал развитию капиталистических форм и приемов производства, получивших в это время в Западной Европе широкое распространение. Суть происшедшего состояла в смене не принципов, а акцентов промышленно-торговой политики. Мануфактуры передавались компаниям или частным предпринимателям фактически на арендных условиях, которые четко определялись и при надобности изменялись государством, имевшим право в случае неисполнения их конфисковать предприятия. Главной обязанностью владельцев было своевременное выполнение казенных заказов; только излишки сверх того, что соответствовало бы нынешнему понятию "госзаказа", предприниматель мог реализовать на рынке.
    Созданные органы управления торговлей и промышленностью, Берг-, Мануфактур-, Коммерц-коллегии и Главный магистрат отвечали сути происшедших перемен. Эти бюрократические учреждения являлись институтами государственного регулирования экономики, органами торгово-промышленной политики самодержавия на основе меркантилизма. В Швеции, чьи государственные учреждения послужили образцом для петровской реформы, подобные коллегии проводили политику королевской власти в целом на тех же теоретических основах. Условия России отличались от шведских не только масштабами страны:, но и принципиальными особенностями политических порядков и культуры, интенсивностью промышленного строительства силами и на средства государства, но прежде всего - необыкновенной жесткостью регламентации, разветвленной системой ограничений, сугубой опекой и надзором за торгово-промышленной деятельностью подданных.
    Давая "послабление" мануфактуристам и купцам, государство не собиралось устраняться из экономики или хотя бы ослаблять свое воздействие на нее. После 1718 - 1719 гг. вступила в действие как бы новая редакция прежней политики. Раньше государство воздействовало на экономику через систему запретов, монополий, пошлин и налогов, то есть через открытые формы принуждения. Теперь, когда чрезвычайная военная ситуация миновала, все усилия были перенесены на создание и деятельность административно-контрольной бюрократической машины, которая с помощью уставов, регламентов, привилегий, отчетов, проверок стремилась направлять экономическую (и не только) жизнь страны через систему своеобразных шлюзов и каналов в нужном государству направлении.
    Административное воздействие сочеталось с экономическими мерами. Частное предпринимательство было жестоко привязано к государственной колеснице системой правительственных заказов преимущественно оборонного значения. С одной стороны, это обеспечивало устойчивость доходов мануфактуристов, которые могли быть уверены, что сбыт продукции казне гарантирован, но с другой - закрывало перспективы технического совершенствования, резко принижало значение конкуренции как вечного движителя предпринимательства. Именно поэтому впоследствии оказались тщетными попытки вывести примитивное производство на современный уровень: интереса его наращивать и совершенствовать - при обеспеченности заказов и сбыта через казну - не было. Привилегированное положение части предпринимателей влияло в том же направлении, ибо устраняло конкуренцию.
    Активное воздействие государства на экономическую жизнь страны - это лишь один аспект проблемы. Социальные отношения, проводником которых служило государство, были фактически перенесены на мануфактуры, во многом деформируя их черты как потенциально капиталистических предприятий. Речь идет прежде всего об особенностях использования рабочей силы. Практически все годы Северной войны (время бурного экономического строительства) способы обеспечения предприятий рабочими руками были разнообразными: государство и владельцы мануфактур использовали и приписных крестьян, отрабатывавших на заводах свои государственные налоги, и преступников, и вольнонаемных. Проблемы найма не существовало. Наличие в обществе множества нетяглых мелких прослоек, многочисленность беглых (в том числе - помещичьих) крестьян, существование вполне легальных путей выхода из служилого или податного сословия - все это создавало в стране контингент "вольных и гулящих", откуда и черпалась рабочая сила. Власти сквозь пальцы смотрели на такое использование труда беглых.
    Однако к началу 20-х годов были проведены важные социальные мероприятия: усилена борьба с побегами крестьян, которых возвращали прежним владельцам; в ходе детальной ревизии наличного населения (в рамках начатой податной реформы) крестьяне все поголовно подлежали прикреплению навечно к месту записи в налоговый кадастр, а "вольные и гулящие" приравнивались к беглым преступникам и считались объявленными вне закона.
    Поворот в политике правительства тотчас отразился на промышленности. Владельцы мануфактур и управляющие казенными заводами жаловались на катастрофическое положение, созданное вывозом беглых и запрещением впредь, под страхом штрафов, принимать их на работы. Под сомнение ставилось исполнение поставок казне. Тогда-то и появился закон, имевший самые серьезные последствия. Указом 18 января 1721 г. Петр в видах государственной пользы разрешил частным мануфактуристам покупать крестьян для использования их на заводских работах4. Тем самым делался решительный шаг к превращению промышленных предприятий, где, казалось бы, зарождался капиталистический уклад, в крепостническую вотчинную мануфактуру.
    Действовавшие нормы феодального права с его критериями сословности, как и отраженное в них общественное сознание не считались с новой социальной реальностью - появлением мануфактуристов и рабочих. В устоявшихся социальных порядках новым группам населения не было места. Новое в экономике воспринималось лишь как разновидность старого. Указом 28 мая 1723 г. регулировался порядок приема на работу людей, не принадлежавших владельцу или не "приписанных" к заводу5. Всем им приходилось либо получить у своего помещика разрешение работать временно ("отходник" с паспортом), либо попасть в число беглых, "беспашпортных", подлежавших аресту и немедленному возвращению туда, где они записаны в подушный кадастр.
    С тех пор промышленность не могла развиваться по иному, чем крепостнический, пути; доля вольного труда в промышленности сокращалась, казенные предприятия перешли на труд "приписных", образовался институт "рекрут" - пожизненных "промышленных солдат". Даже те рабочие частных заводов, которые не являлись ничьей собственностью, в дальнейшем были объявлены крепостными ("вечноотданные"). Целые отрасли промышленности перешли почти исключительно на труд крепостных. Победа подневольного труда в промышленности предопределила нараставшее с начала XIX в. экономическое отставание России.
    Крепостничество деформировало и процесс образования буржуазии. Получаемые от государства льготы носили феодальный характер. Мануфактуристу было легче и выгодней выпросить "крестьянишек", чем искать рабочие руки на свободном рынке. К тому же покупная рабочая сила приводила к "омертвлению" капиталов, повышению непроизводительных затрат, ибо реально деньги уходили на покупку земли и крепостных, из которых на заводских работах можно было использовать не больше половины6. В этих условиях не могло идти и речи о расширении и совершенствовании производства. Монополии заводчиков на производство, преимущественный сбыт каких-то определенных товаров или право скупки сырья - эти и иные льготы также не являлись по существу капиталистическими, а были лишь вариантом средневековых "жалованных грамот".
    Крепостническая деформация коснулась и сферы общественного сознания. Мануфактуристы - владельцы крепостных - не ощущали своего социального своеобразия, у них не возникало корпоративного, сословного сознания. В то время как в развитых странах Западной Европы буржуазия уже громко заявила о своих претензиях к монархам и дворянству, в России наблюдалось иное: став душевладельцами, худородные мануфактуристы стремились повысить свой социальный статус путем получения дворянства, жаждали слиться с могущественным привилегированным сословием, разделить его судьбу. Превращение наиболее состоятельных предпринимателей, Строгановых и Демидовых, в аристократов - наиболее яркий пример.
    Таким образом, активное государственное промышленное строительство создавало экономическую базу, столь необходимую развивающейся нации, и одновременно сдерживало тенденции, влекущие ее на путь капиталистического развития, на который другие европейские народы уже встали. Естествен вопрос, а была ли альтернатива тому, что свершилось с экономикой при Петре, были ли другие пути и средства ее подъема, кроме избранных в то время.
    Если принять завоевание Россией берегов Балтийского моря как обязательное условие для полноценного развития государства и признать, что мирная уступка Швецией выхода к Балтике была исключена, то многое, что предпринимал Петр, было вызвано необходимостью, в том числе и создание промышленности в предельно сжатые сроки. Но все же пройденный исторический путь не кажется единственным даже для того времени.
    Указ 1721 г., как и последующие акты, разрешавшие покупать крестьян к заводам или эксплуатировать в различных формах чужих крепостных, имел, как теперь принято говорить, судьбоносное значение. Альтернативой ему могла быть только отмена крепостного права. Существовала ли в принципе при Петре такая возможность? Его старший современник, шведский король Карл XI, провел в 80-х годах XVII в. так называемую редукцию земель: появились государственные имения, отдаваемые в аренду, а крестьян при этом освобождали от крепостной зависимости. Для Петра подобной альтернативы не существовало. Крепостничество, утвердившееся в России задолго до рождения Петра, пропитало всю жизнь страны, сознание людей; в России в отличие от Западной Европы оно играло особую, всеобъемлющую роль. Разрушение правовых структур нижнего этажа подорвало бы основу самодержавной власти, увенчивавшей собой пирамиду холопов и их разновидностей. Таким образом, указатель 1721 г. стоял на развилке, но звал на главную, столбовую дорогу русской истории, в конце которой просматривался указатель "1861 год".
    Продолжая сравнение петровской России с кораблем, рассмотрим теперь, каким было его верхнее строение, выше ватерлинии, под которой скрыта экономическая основа общества.
    Преобразования государственного управления проводились с конца XVII - начала XVIII века. Подготовка к Северной войне, создание новой армии, строительство флота - все это привело к резкому увеличению объема работы правительственных ведомств. Приказный аппарат, унаследованный Петром от предшественников, не справлялся с усложнившимися задачами управления. Потребовались новые приказы, появились канцелярии. Но в их организации и функционировании нового было весьма мало, и уже в начале войны стало ясно, что обороты механизма государственного управления, главными элементами которого были приказы и уезды на местах, не поспевали за нарастающей скоростью маховика самодержавной инициативы. Это проявилось в нехватке для армии и флота денег, людей, провианта и других припасов.
    Последовала областная реформа 1707 - 1710 гг.: появились губернии, объединявшие несколько прежних уездов, с институтом кригс-комиссаров, причем главной целью было руками последних навести порядок в обеспечении армии, установив прямую связь губерний с полками, расписанными по губерниям. Областная реформа не только отвечала острым потребностям самодержавной власти, но и развивала бюрократическую тенденцию, столь характерную уже для предшествующего периода. Именно с помощью усиления бюрократического элемента в управлении Петр намеревался решать все государственные вопросы. Реформа привела не только к сосредоточению финансовых и административных полномочий в руках нескольких губернаторов - представителей центральной власти, но и к созданию на местах разветвленной единообразной, иерархичной сети бюрократических учреждений с большим штатом чиновников. Дальнейшее развитие бюрократическая система получила в ходе новой реформы местного управления 1719 года.
    Подобная же схема была заложена в идею организации Сената. Тенденции бюрократизации управления, возникшие задолго до Петра, при нем получили окончательное оформление. В начале XVIII в. фактически прекращаются заседания Боярской думы - традиционного совета высших представителей знати, функции Боярской думы по управлению центральным и местным аппаратом переходят к так называемой Консилии министров - временному совету начальников важнейших ведомств. Уже в деятельности этого временного органа отчетливо проявляется стремление к бюрократической регламентации. Именно с желанием Петра добиться успеха в делах путем усиления бюрократического начала связан указ 7 октября 1707 г., которым царь повелел всем членам совета оставлять под рассмотренным делом подписи, "ибо сим всякого дурость явлена будет"7.
    Есть один аспект, без учета которого подчас трудно понять суть многих явлений в истории России, Это огромная роль государства, когда не общественное мнение определяет законодательство, а наоборот, законодательство сильнейшим образом формирует (и деформирует) общественное мнение и общественное сознание. Петр, исходя из концепций рационалистической философии и из традиционных представлений о роли самодержца в России, придавал огромное значение писаному законодательству, веря, что "правильный" закон, вовремя изданный и последовательно исполняемый в жизни, может сделать почти все, начиная со снабжения народа хлебом и кончая исправлением нравов. Точное исполнение закона Петр считал панацеей от всех трудностей жизни. Сомнений в адекватности закона действительности почти никогда у него не возникало.
    Закон реализовывался лишь через систему бюрократических учреждений. Можно говорить о создании при Петре подлинного культа учреждения, административной инстанции. Мысль великого реформатора России была направлена, во-первых, на создание такого законодательства, которым была бы охвачена и регламентирована по возможности вся жизнь подданных - от торговли до церкви, от солдатской казармы до частного дома. Во-вторых, Петр мечтал о создании совершенной и точной как часы государственной структуры, через которую могло бы реализовываться законодательство. Идею создания такого аппарата Петр вынашивал давно, но только когда произошел перелом в войне со Швецией, он решился сделать это. На рубеже двух первых десятилетий XVIII в. Петр во многих сферах внутренней политики начал отходить от неприкрытого насилия к регулированию с помощью бюрократической машины.
    Образцом для реформы Петр избрал шведское государственное устройство, основанное по функциональному принципу, с разделением властей, единообразием иерархичной структуры аппарата. В обобщении и систематизации административного права он пошел гораздо дальше европейских апологетов камерализма. Обобщив шведский опыт с учетом некоторых специфических сторон русской действительности, Петр создал, помимо целой иерархии регламентов, не имевший в тогдашней Европе аналогов регламент регламентов - Генеральный регламент 1719 - 1724 годов. Регламент Адмиралтейской коллегии, в частности, устанавливал 56 должностей чиновников от президента коллегии до почти анекдотической "должности профоса" ("Должен смотреть, чтоб в Адмиралтействе никто кроме определенных мест не испражнялся. А ежели кто мимо указных мест будет испражняться, того бить кошками и велеть вычистить")8.
    Особенно важной, ключевой была реформа Сената. Он сосредоточивал судебные, административные и законосовещательные функции, ведал коллегиями и губерниями. Назначение и утверждение чиновников также составляло важную прерогативу Сената. Неофициальным его главой был генерал-прокурор, наделенный особыми полномочиями и подчиненный только монарху. Созданием должности генерал-прокурора было положено основание целому институту прокуратуры (по французскому образцу). Прокуроры разных рангов контролировали соблюдение законности и правильность ведения дел практически во всех центральных и многих местных учреждениях. Пирамида явного государственного надзора, выведенная из-под контроля административных органов, дублировалась пирамидой надзора тайного - фискальского, также имевшего разветвленную и иерархичную структуру. Важно, что, стремясь достичь своих целей, Петр освободил фискалов, профессия которых - донос, от ответственности за ложные обвинения, что расширяло для них возможности злоупотребления. С петровских времен в русском народе фискальство стало синонимом гнусного доносительства.
    Создание бюрократической машины, пришедшей на смену системе средневекового управления, в основе которого лежал обычай, - естественный процесс. Бюрократия - необходимый элемент структуры государств нового времени. Однако в российских условиях, когда ничем и никем не ограниченная воля монарха служила единственным источником права, и чиновник не отвечал ни перед кем, кроме своего начальника, создание бюрократической машины стало и своеобразной "бюрократической революцией", в ходе которой был запущен вечный двигатель бюрократии, ставящий конечной целью упрочение ее положения, успешно достигаемое вне зависимости от того, какой властитель сидел на троне - умный или глупый, деловой или бездеятельный. Многие из этих черт и принципов сделали сплоченную касту бюрократов неуязвимой и до сего дня.
    Пристально рассматривая государственный корабль Петра, мы, конечно, не можем не заметить, что это прежде всего военное судно. Для мировоззрения Петра было характерно отношение к государственному учреждению как к воинскому подразделению. И дело не в особой воинственности Петра или войнах, ставших привычными для царя, который из 36 лет царствования (1689 - 1725 гг.) провоевал 28 лет. Дело в убеждении, что армия - наиболее совершенная общественная структура, модель, достойная увеличения до масштабов всего общества, проверенная опасным опытом сражений. Воинская дисциплина - это то, с помощью чего можно привить людям любовь к порядку, трудолюбие, сознательность, христианскую нравственность. Перенесение военных принципов на гражданскую сферу проявлялось в распространении военного законодательства на систему государственных учреждений, а также в придании законам, определяющим их работу, значения и силы воинских уставов.
    В 1716 г. основной военный закон - Воинский устав по прямому указу Петра был принят как основополагающий законодательный акт, обязательный для учреждений всех уровней. Так как для гражданской сферы ие все нормы военного законодательства были приемлемы, то использовались специально составленные выборки из воинских законов. В результате на гражданских служащих распространялись воинские меры наказания за преступления против присяги; ни до, ни после Петра в истории России не было издано такого огромного количества указов, суливших смертную казнь за преступления по должности. В 1723 г. Петр разделил все преступления на две группы: "частные" и "государственные", как именовались преступления, совершаемые "по должности". Петр считал, что преступление чиновника наносит государству даже больший ущерб, чем измена, воина на поле боя.
    Выпестованная великим реформатором регулярная армия заняла выдающееся место в жизни русского общества, став его важнейшим элементом. Не является преувеличением высказанное в литературе утверждение, что в России XVIII-XIX вв. не армия была при государстве, а наоборот, - государство при армии, и Петербург превратился бы в пустырь, если бы в столице вдруг исчезли все памятники, здания, сооружения, так или иначе связанные с армией, воинским искусством, военными победами. Веком "дворцовых переворотов" XVIII век стал во многом благодаря гипертрофированному значению военного элемента, прежде всего гвардии, в общественной жизни империи.
    Петровские реформы ознаменовались распространением практики участия профессиональных военных в государственном управлении. Часто военные, особенно гвардейцы, использовались в качестве эмиссаров царя с чрезвычайными полномочиями. Даже такое мероприятие, как "ревизия" (перепись населения), было проведено в течение ряда лет также силами военных, для чего потребовалось занять почти половину офицерского корпуса; к подобной практике правительство прибегало не раз и впоследствии. После этой переписи был установлен новый порядок содержания и размещения войск. В итоге части армии размещались практически в каждом уезде (за исключением окраин), причем постойная повинность, ранее временная, становилась для большинства крестьян постоянной.
    Этот порядок, заимствованный Петром из практики "поселенной" системы Швеции и приспособленный к условиям России, был весьма тяжелым для народа. Впоследствии наиболее эффективным средством наказания непокорных крестьян стало как раз размещение в их домах солдат, и, напротив, освобождение от постоя рассматривалось как привилегия, которой за особые заслуги удостаивались редкие селяне и горожане.
    Законы о поселении полков - "Плакат" 1724 г. - регулировали взаимоотношения населения с войсками. Однако власть командира полка превосходила власть местной гражданской администрации. Военное командование не только следило за сбором подушной подати в районе размещения полка, в успехе чего оно было непосредственно заинтересовано, но и исполняло разнообразные полицейские функции (пресечение побегов крестьян, подавление сопротивления народа, надзор за перемещением населения, согласно введенной тогда же системе паспортов).
    Петровская эпоха примечательна попыткой теоретически обосновать самодержавие. Феофан Прокопович, развивая концепцию неограниченной власти государя, опирался как на традицию Московского царства, так и на учения западноевропейских теоретиков "естественного права". Произведения Феофана - это эклектическая компиляция (отрывки из Священного писания, выписки из новейших трудов в духе "договорной" концепции образования государства), ставившая целью убедить русского читателя в праве самодержца повелевать как на основе божественного, так и "естественного" права. Обращение к разуму, характерное для последнего направления мысли, - несомненно, новая черта в идеологии самодержавия, дополнявшаяся концепцией "образцовой" службы царя на троне.
    Впервые в русской политической мысли были сформулированы понятия "долга", "обязанности" монарха, очерчены пределы (точнее, признана беспредельность) его власти - необходимейшее условие для эффективного исполнения "царской работы". Идеи рационализма, начала "разума", "порядка" во многом владели умом Петра. Говоря о своеобразном демократизме, работоспособности, самоотверженности великого реформатора, нельзя забывать одного принципиального различия между "службой" царя и службой его подданных: для последних это была служба государю, с которой сливалась служба государству. Иначе говоря, своим каждодневным трудом Петр показывал пример служения себе, российскому самодержцу.
    Конечно, служение Отечеству, России - важнейший элемент политической культуры петровского времени с ее традициями патриотизма. Но основной, определяющей оказалась иная, также идущая из средневековья, традиция отождествления власти и личности самодержца с государством. Слияние представлений о государственности, Отечестве - понятии, священном для каждого гражданина и символизирующем независимое национальное существование, с представлением о носителе государственности - вполне реальном и далеко не безгрешном, смертном человеке, распространяло на него, в силу занимаемого им положения, священные понятия и нормы государственности. (В новейшей истории наиболее яркое отождествление личности правителя с государством, Родиной и даже народом проявилось в культе личности Сталина: "Сталин - воля и ум миллионов".)
    Для политической истории России в дальнейшем это, как известно, имело самые серьезные последствия, ибо любое выступление против носителя власти, кто бы он ни был - верховный повелитель или мелкий чиновник - трактовалось как выступление против персонифицируемых в его личности государственности, России, народа, а значит, могло привести к обвинению в измене, признанию врагом Отечества, народа. Мысль о тождественности наказания за оскорбление личности монарха и оскорбление государства прослеживается в Соборном уложении 1649 г., апофеоз этой идеи наступил при Петре, когда понятие "отечество", не говоря уже о "земле", исчезает из воинской и гражданской присяги, оставляя место лишь самодержцу, персонифицирующему государственность.
    Важнейшим элементом политически доктрины Петра была идея патернализма, образно воплощаемая в виде разумного, дальновидного монарха - отца отечества и народа. В "Правде воли монаршей" сформулирован парадоксальный на первый взгляд, но логичный в системе патернализма вывод, что если государь, "по высочайшей власти своей", и отцу своему - отец, то сын-государь уже этим самым всем своим подданным - отец. Важно отметить, что идея патернализма смыкается с идеей "харизматического лидера" по М. Веберу, лидера промежуточного типа - между традиционным и демократическим. Он может вести себя демократично, пренебрегать материальными интересами, отвергать прошлое и в этом смысле являться "специфической революционной силой". При этом "отец отечества", "отец нации" может быть только один, ибо харизматический авторитет носит сугубо личный характер и не передается, как трон, по наследству.
    Несомненно, Петру, присвоившему себе официальный титул "отца отечества", были не чужды многие черты харизматической личности, опирающейся не столько на божественность происхождения своей власти, сколько на признание исключительности личных качеств, демонстративно-педагогическую "образцовость" в исполнении "должности". Простота в личной жизни, демократизм в общении с людьми разных сословий сочетались у него с откровенным пренебрежением к многим традиционным формам почитания самодержца и с постоянным стремлением к коренной ломке общественных институтов и стереотипов. Правда, остается открытым вопрос о направленности "революционной ломки" (вспомним недавнюю победу исламского фундаментализма в Иране). В России времени Петра такая ломка привела в конечном счете к упрочению крепостнических и производных из системы крепостничества политических структур.
    Реформы, труд воспринимались Петром как постоянная школа, учение, что естественно отвечало рационалистическому восприятию мира, характерному для него. В обстановке бурных перемен, нестабильности, общей неуверенности (явлении, столь характерном для переломных моментов истории), когда цели преобразований, кроме самых общих, не были видны и понятны многим и даже встречали открытое, а чаще скрытое сопротивление, в сознании Петра укреплялась идея разумного Учителя и неразумных, часто упорствующих в своей косности учеников-подданных, которых можно приучить к делу только с помощью насилия, из-под палки.
    Мысль о насилии как универсальном и наиболее действенном способе управления не была нова. Но Петр, пожалуй, первым с такой последовательностью использовал принуждение, "педагогику дубинки". Современник вспоминает, как Петр сказал однажды своим приближенным: "Говорят чужестранцы, что я повелеваю рабами, как невольниками. Я повелеваю подданными, повинующимися моим указам. Сии указы содержат в себе добро, а не вред государству. Английская вольность здесь не у места, как к стене горох. Надлежит знать народ, как оным управлять... Недоброхоты и злодеи мои и отечеству не могут быть довольны, узда им - закон. Тот свободен, кто не творит зла и послушен добру"9.
    Этот гимн режиму единовластия (а в сущности, завуалированной тирании) подкрепляется и симпатиями Петра к Ивану Грозному, и многочисленными высказываниями царя, говорящими, что путь насилия - единственный, который в условиях России принесет успех. В указе Мануфактур-коллегии в 1723 г. по поводу трудностей в распространении мануфактурного производства в стране Петр писал: "Что мало охотников и то правда, понеже наш народ, яко дети неучения ради, которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают, которым сперва досадно кажется, но когда выучатся, потом благодарят, что явно из всех дел не все ль неволею сделано, и уже за многое благодарение слышится, от чего уже плод произошел"10.
    Петровское царствование показало, что многочисленные призывы и угрозы не могли заставить людей делать так, как - требовал Петр: точно, быстро, инициативно. Мало кто из сподвижников царя-реформатора чувствовал себя уверенно, когда ему приходилось действовать без указки Петра, на свой страх и риск. Это было неизбежно, ибо Петр поставил перед собой невыполнимую задачу. Он, как писал В. О. Ключевский, "надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европейскую науку, народное просвещение, как необходимое условие общественной самодеятельности, хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства - это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времен Петра два века и доселе неразрешенная"11.
    Читая письма сподвижников, испытывавших ощущение беспомощности и даже отчаяния, когда они не имели точных распоряжений царя, Петр имел все основания полагать, что без него все дела встанут. Вместе с этим чувством исключительности Петром, далеким от самолюбования и пустого тщеславия, должно было владеть, особенно в последние годы его жизни, чувство одиночества, сознания того, что его боятся, но не понимают.
    Итак, перед нами не просто корабль, а галера, по галерее которой расхаживает одетое в военную форму дворянство, а к банкам прикованы другие сословия. Петр, без сомнения, реформировал не только государственную, военную, экономическую, но и социальную структуру. Речь идет не только о косвенных социальных последствиях различных преобразований, но и о непосредственных социальных изменениях, ставших прямым результатом сословной реформы.
    В петровскую эпоху распалось некогда единое сословие "служилых людей". Верхушка его - служилые "по отечеству", то есть по происхождению, - превратилась в дворян, известных нам по позднейшей эпохе, однако низы сословия служилых "по отечеству" (главным образом поселенные на южной окраине "однодворцы"), равно как все служилые "по прибору", то есть по набору, стали государственными крестьянами.
    Образование сословия дворян, пользовавшихся впоследствии исключительными правами душе- и землевладения, было результатом не только постепенного расслоения на верхи и низы, но и сознательной деятельности властей. Суть перемен в положении верхушки служилого сословия состояла во введении нового критерия их службы. Вместо принципа происхождения, позволявшего знатным служилым занимать сразу высокое место в обществе, армии и на службе, был введен принцип личной выслуги. Это, казалось бы, демократичное начинание открывало путь наверх наиболее способным людям; новый принцип, отраженный в известной Табели о рангах 1722 г., усилил дворянство за счет притока выходцев из других сословий. Но не это было конечной целью преобразования. С помощью принципа личной выслуги, строго оговоренных в Табели о рангах условий повышения по лестнице чинов (важнейшим из этих условий была обязательность начала службы с рядового солдата или канцеляриста) Петр превращал довольно аморфную массу служилых людей "по отечеству" в военно-бюрократический корпус, полностью ему подчиненный и зависимый только от него.
    Конечно, оформление сословия дворянства следует рассматривать и как образование корпорации, наделенной особыми правами и привилегиями, с корпоративным сознанием, принципами и обычаями. Но вместе с тем Петр стремился как можно теснее связать понятие о дворянском достоинстве с обязательной, постоянной службой, требующей знаний и практических навыков; все дворяне определялись в различные учреждения и полки, их детей отдавали в школы, посылали учиться за границу, царь запрещал жениться тем, кто не хотел учиться, а укрывающихся от службы лишал имений.
    В целом политика самодержавия в отношении дворянства была очень строгой, и бюрократизированное, зарегламентированное дворянство, обязанное учиться, чтобы затем служить, служить и служить, лишь с натяжкой можно назвать господствующим классом. К тому же его собственность, так же как служба, регламентировалась законом: в 1714 г., чтобы вынудить дворян думать о службе как главном источнике благосостояния, был введен майорат, запрещено продавать и закладывать земельные владения; поместья дворян, в том числе родовые, могли быть конфискованы, что и случалось на практике. Трудно представить себе, каким было бы русское дворянство, если бы принципы Петра последовательно проводились после его смерти. Подлинная эмансипация и развитие корпоративного сознания дворянства проходили под знаком его "раскрепощения" в 30 - 60-х годах XVIII в., когда вначале был отменен майорат, ограничен срок службы, а затем последовал манифест 1762 г., название которого говорит само за себя: "О даровании вольности и свободы российскому дворянству". В петровское же время дворяне рассматривались прежде всего как бюрократическое и военное сословие, тесно привязанное к государственной колеснице.
    Сословие государственных крестьян возникало как бы по задуманному царем плану: в одно податное сословие объединялись разнообразные категории некрепостного населения России. В него вошли однодворцы Юга, черносошные крестьяне Севера, ясачные крестьяне - инородцы Поволжья, всего не менее 18% податного населения. Важнейшим отличительным признаком однодворцев, вчерашних служилых "по отечеству" и "по прибору", стало признание их тяглыми, навсегда закрывшее им дорогу в дворянство, хотя часть их владела крепостными, а землей - на поместном праве. Вообще с тех пор принадлежность к тяглым сословиям означала непривилегированность, и политика Петра в отношении категорий, вошедших в сословие государственных крестьян, была направлена на ограничение их возможностей пользоваться теми преимуществами, которыми они располагали как люди, лично свободные от крепостной неволи.
    Петр решил преобразовать и социальную структуру города, насаждая такие институты, как магистраты, цеха и гильдии, имевшие в западноевропейском средневековом городе глубокие корни. Русские же ремесленники, купцы, вообще большинство горожан в одно прекрасное утро проснулись членами гильдий и цехов. Остальные горожане подлежали поголовной проверке с целью выявления среди них беглых крестьян и возвращения их на прежние места жительства.
    Деление на гильдии оказалось чистейшей фикцией, ибо проводившие его военные ревизоры думали прежде всего об увеличении численности плательщиков подушной подати. Фискальные цели, а не активизация торгово-промышленной деятельности, выступили на первый план. Крайне важно, что Петр оставил неизменной прежнюю систему распределения налогов по "животам", когда наиболее состоятельные горожане были вынуждены платить за десятки и сотни своих неимущих сограждан. Этим самым в городах закреплялись средневековые социальные порядки, что в свою очередь мешало развитию капиталистических отношений.
    Столь же формальной стала и система управления в городах. Местные магистраты Петр подчинил Главному магистрату и все они ни по существу, ни по ряду формальных признаков не имели сходства с магистратами западноевропейских городов - действительными органами самоуправления. Представители посада, входившие в состав магистратов, рассматривались, в сущности, как чиновники централизованной системы управления городами, и их должности были даже включены в Табель о рангах.
    Судопроизводство, сбор налогов и наблюдение порядка в городе - вот и все основные функции, предоставленные магистратам.
    Преобразования коснулись и той части населения России, с которой, казалось бы, и так все было ясно, - крепостных крестьян: они и холопы слились в единое сословие. Холопство имело тысячелетнюю историю и развитое право. Распространение холопьего права на крепостных послужило общей платформой для их слияния, усилившегося после Уложения 1649 г., юридически оформившего крепостничество. Но все же к петровскому времени сохранялись известные различия: холопы, работая на господина на барской запашке и в его хозяйстве в качестве домашних рабов, не были обложены государственными налогами, а, кроме того, значительная часть их - кабальные холопы - имели согласно традиции право выйти на свободу после смерти своего господина.
    При Петре вначале были резко сужены возможности выхода холопов на свободу - на них распространялась, согласно указам, воинская повинность. Кроме того развернулась борьба с побегами; суровыми указами была фактически ликвидирована группа "вольных и гулящих" - главный источник, откуда выходили холопы и куда они возвращались в случае освобождения. Наконец, в 1719 - 1724 гг. холопы были поименно переписаны и навсегда положены в подушный оклад, Утратив признак бестяглости, холопы стали разновидностью крепостных крестьян, потеряв какое бы то ни было право на свободу. Тысячелетний институт холопства одним росчерком пера был уничтожен, что повлекло за собой далеко идущие последствия: заметное усиление барщины в середине XVIII в., отмеченное в литературе, в немалой степени связано с исчезновением холопства: тяжесть работ на барском поле теперь полностью легла на плечи крепостных крестьян.
    То, что происходило в социальном строе России петровского времени (к описанным сюжетам следует прибавить введение штатов церковнослужителей, в результате чего не попавшие в штаты церковники признавались тяглыми; суровые "разборы" разночинцев с последующим распределением их в службы, оклады или богадельни; слияние монастырских, церковных и патриарших крестьян), свидетельствует об унификации сословной структуры общества, сознательно направляемой рукой реформатора, ставившего целью создание так называемого регулярного государства, которое можно охарактеризовать как тоталитарное, военно-бюрократическое и полицейское.
    Создававшемуся внутреннему режиму был свойствен ряд ограничений: передвижения по стране, выбора занятий, перехода из одного "чина" в другой. Все эти ограничения, особенно социальной направленности, были традиционными в сословной политике государства и до Петра. В сохранении и упрочении монополии сословных занятий, пресечении попыток представителей низших сословий приобщиться к привилегиям высших усматривалась основа правопорядка, справедливости, процветания народа. Но в допетровское время сильно сказывалось влияние обычаев, сословные границы были размыты, пестрота средневекового общества давала его членам, особенно тем, кто не был связан службой, тяглом или крепостью, неизмеримо большие возможности реализации личности, чем регулярность общества Петра. Законодательство его отличалось более четкой регламентацией прав и обязанностей каждого сословия и, соответственно, более суровой системой запретов, касающихся вертикального перемещения.
    Огромное значение имела в этом процессе податная реформа. С введением подушной подати, которой предшествовала перепись душ мужского пола, установился порядок жесткого прикрепления каждого плательщика к тяглу в том месте, где его записали в оклад, в платежную общину. Уже это само по себе затрудняло изменение статуса. Чтобы не парализовать хозяйственную жизнь городов, правительство указом от 13 апреля 1722 г. разрешило помещичьему крестьянину, уплатив огромный налог, записываться в посад, сохраняя, однако, его зависимость от помещика. Закон, разрешая крестьянину торговать, гарантировал помещику власть над крепостным. Тем самым он как бы удлинял цепь, на которую был посажен так называемый торгующий крестьянин. Подобное же произошло с крестьянами-отходниками, работавшими на мануфактурах. Социально-экономическое значение подобного "соломонова" решения очевидно: такой отходник, эксплуатируемый на промышленном предприятии, получив зарплату, превращал ее в оброк, который отдавал своему помещику. Это был тупиковый вариант развития.
    Петровское время характерно проведением крупных полицейских мер долговременного характера. Наиболее серьезной из них следует признать размещение в 1724 - 1725 гг. на постоянные квартиры армейских полков в местах, где для них собиралась подушная подать, и наделение армейских командиров соответствующими полицейскими функциями. Другой полицейской акцией было введение паспортной системы. Без паспорта ни один крестьянин или горожанин не имел права покинуть место жительства. Нарушение паспортного режима (утеря, просрочка, уход за пределы территории, разрешенной для посещения) автоматически означало превращение человека в преступника, подлежащего аресту и отправке на прежнее место жительства.
    Всевозможные ограничения были непосредственно продиктованы не столько особой подозрительностью царя, сколько своеобразным преломлением в его сознании рационалистических идей. По мысли реформатора, конкретное приложение их к России требовало усилить всяческую опеку над обществом, расширить функции государства в жизни страны, сословий, каждого отдельного человека. Это все придавало государству Петра полицейский характер, если понимать под термином "полиция" не только некую репрессивную организацию, но, главным образом, налаживание во всех отношениях "регулярной" жизни подданных, начиная с устройства их домов по утвержденному чертежу и кончая тщательным контролем за их нравственностью и даже душевными движениями.
    Здесь нет преувеличения или иронии. Петр провел, как известно, церковную реформу, выразившуюся в создании коллегиального (синодального) управления церковью. Уничтожение патриаршества отражало стремление Петра ликвидировать немыслимую при системе самодержавия "княжескую" (удельную) систему церковной власти. Объявив себя фактическим главой церкви, Петр уничтожил ее автономию. Более того, он широко использовал институты церкви для проведения полицейской политики. Подданные, под страхом крупных штрафов, были обязаны посещать церковь и каяться на исповеди священнику в своих грехах. Священник, также согласно закону, был обязан доносить властям обо всем противозаконном, что услышал на исповеди.
    Столь грубое вторжение государства в дела церкви и веры самым пагубным образом отразилось на духовном развитии общества и на истории самой церкви. Превращение церкви в бюрократическую контору, охраняющую интересы самодержавия, обслуживающую его запросы, означало господство этатизма, уничтожение для народа духовной альтернативы режиму и идеям, идущим от государства. Церковь с ее тысячелетними традициями защиты униженных и поверженных государством, церковь, иерархи которой "печаловались" за казнимых, публично осуждали тиранов, стала послушным орудием власти и тем самым во многом потеряла уважение народа, впоследствии так равнодушно смотревшего на ее гибель под обломками самодержавия, а позже - на разрушение ее храмов.
    Таков был экипаж корабля Петра. Теперь последний вопрос: куда же плывет этот корабль? Каковы цели царственного шкипера?
    Внешнеполитическая концепция России в ходе Северной войны претерпела существенные изменения. Полтавское сражение четко делило войну на два этапа: с 1700 по 1709 г. и с 1709 по 1721 год. На первом этапе, ставшем ввиду поражения под Нарвой оборонительным, военной инициативой владела Швеция, чьи полки заняли Польшу, Саксонию, вторглись в Россию. Поэтому Петр решал проблему сохранения и преобразования армии, накопления военного потенциала страны. Предпринимались также безуспешные попытки оживить парализованный победами Карла XII Северный союз (Дания, Саксония, Россия). На первом этапе войны Петр, воспользовавшись отсутствием крупных шведских сил в Восточной Прибалтике, сумел занять Ингрию и основать Петербург и Кронштадт.
    Полтавская победа позволила Петру перехватить инициативу, которую он развил, укрепив свое положение в Ингрии, Карелии, заняв Лифляндию и Эстляндию, а затем вступив в Германию, где при содействии Дании, Саксонии, отчасти Пруссии и Ганновера было начато наступление на шведские владения в Померании. В течение неполных шести лет союзники вытеснили шведов из всех их заморских владений. В 1716 г. с их империей было навсегда покончено. Но в ходе раздела шведских владений отчетливо проявились изменившиеся под влиянием блистательных побед на суше и на море претензии России.
    Во-первых, Петр отказался от прежних обязательств, данных союзникам, ограничиться старыми русскими территориями, отторгнутыми шведами после Смуты начала XVII в., - Ингрией и Карелией. Занятые силой русского оружия Эстляндия и Лифляндия уже в 1710 г. были включены в состав России. Резко усилившиеся армия и флот стали гарантией этих завоеваний. Во-вторых, начиная с 1712 г. Петр стал вмешиваться в германские дела. Поначалу это было связано с борьбой против шведов в Померании, Голштинии и Мекленбурге, а затем, после изгнания их из Германии, Петр стал поддерживать (в том числе вооруженной рукой) претендовавшего на абсолютистскую власть мекленбургского герцога Карла-Леопольда, вступил в переговоры с Голштинией - соседним и враждебным Дании государством.
    "Мекленбургский", "голштинский, а также "курляндский" вопросы стали источником повышенной напряженности на заключительной стадии Северной войны и даже после ее окончания, ибо Петр, властно вмешиваясь в германские дела, борясь с чуждыми ему влияниями Англии, Франции и Дании, с 1709 г. повел своеобразное "брачное наступление" в Европе: в 1709 г. племянница Петра Анна Ивановна стала герцогиней Курляндской, а ее сестра Екатерина - герцогиней Мекленбургской, сын Алексей был женат на принцессе Шарлотте-Софии Вольфенбюттельской; старшая дочь Петра стала невестой, а после смерти Петра - женой голштинского герцога Карла-Фридриха.
    Ништадтский мир 1721 г. юридически оформил не только победу России в Северной войне, приобретения России в Прибалтике, но и рождение новой империи: очевидна связь между празднованием Ништадтского мира и принятием Петром императорского титула. Возросшую военную мощь царское правительство использовало для усиления влияния на Балтике. Несомненным дипломатическим успехом стало заключение союзного договора со Швецией, а использование "голштинского вопроса" позволяло влиять как на положение Швеции, чья королевская династия была связана с голштинскими владетелями, так и на Данию, от которой Россия добивалась отмены зундской пошлины при проходе кораблей через проливы. После смерти Петра продолжавшееся усиление притязаний России в Голштинии поставило ее на грань войны с Данией.
    Петром двигали не только политические мотивы, стремление добиться влияния в Балтийском регионе, но и экономические интересы. Меркантилистские концепции, которые он разделял, требовали активизации торгового баланса; можно говорить о доминанте торговых задач в общей системе внешней политики России после Ништадтского мира. Своеобразное сочетание военно-политических и торговых интересов Российской империи вызвало русско-персидскую войну 1722 - 1723 гг., дополненную попытками проникнуть в Среднюю Азию. Знание конъюнктуры международной торговли побуждало Петра захватить транзитные пути торговли редкостями Индии и Китая. Завоевание южного побережья Каспия мыслилось отнюдь не как временная мера. Присоединив к России значительные территории Персии (1723 г.), построив там крепости, Петр вынашивал проекты депортации мусульман и заселения прикаспийских провинций православными. Создание плацдарма на Каспии свидетельствовало о подготовке похода на Индию; своеобразный "индийский синдром", владевший многими завоевателями (ибо нет подлинной империи без богатств Индии), не миновал Петра. С той же целью была предпринята авантюристическая попытка присоединить к империи Мадагаскар, для чего в 1723 г. секретно готовилась экспедиция адмирала Д. Вильстера.
    В целом за время петровского царствования произошла серьезная метаморфоза внешней политики России: от решения насущных задач национальной политики она перешла к постановке и решению типично имперских проблем. Петровские реформы привели к образованию военно-бюрократического государства с сильной централизованной самодержавной властью, опиравшейся на крепостническую экономику, сильную армию (численность которой продолжала возрастать после войны). То, что державный корабль Петра плыл в Индию, естественно вытекало из внутреннего развития империи. При Петре были заложены основания имперской политики России XVIII-XIX вв., начали формироваться имперские стереотипы.
    ПРИМЕЧАНИЕ
    1. Погодин М. Н. Петр Великий. М. 1841, с. 2.
    2. Павленко Н. И. Торгово-промышленная политика правительства России в первой четверти XVIII века. - История СССР, 1978, N 3; Аксенов А. И. Генеалогия московского купечества XVIII в. М. 1988, с. 44 - 45.
    3. Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое (ПСЗ). Т. 6. СПб. 1830, с. 296.
    4. ПСЗ. Т. 5. СПб. 1830, с. 311 - 312.
    5. ПСЗ. Т. 7, с. 73.
    6. Павленко Н. И. Ук. соч., с 67.
    7. Законодательные акты Петра Первого. Т. 1, М. - Л, 1945, с. 196.
    8. ПСЗ. Т. 6, с. 591.
    9. Майков Л. Н. Рассказы Нартова о Петре Великом. СПб. 1891, с. 82.
    10. ПСЗ. Т. 7, с. 150.
    11. Ключевский В. О. Собр. соч. Т. 4. М. 1958, с. 221.

Гильфердинг I Гильферди́нг

Александр Федорович , русский славяновед, собиратель и исследователь былин, член-корреспондент Петербургской АН (1856). В 1852 окончил историко-филологический факультет Московского университета. С большой филологической точностью Г. записал 318 былинных текстов («Онежские былины», 1873). Он впервые применил метод изучения репертуара отдельных сказителей и поставил вопрос о роли творческой личности в фольклоре. Г. принадлежат значительные работы по истории. Взгляды Г. на характер взаимоотношений славян и нем. феодальных захватчиков и колонизаторов противостояли националистические традиции герм. историографии о культуртрегерской роли нем. элементов в слав. землях. Исторические работы Г. «История балтийских славян» (1855) и «Борьба славян с немцами на балтийском поморье в средние века» (1861) не утратили своего значения. В 1871-72 предпринял поездки за былинами в Олонецкую губернию, где умер.

Соч.: Собр. соч., т. 1-4, СПБ, 1868-74; Онежские былины, 4 изд., т. 1-3, М. - Л., 1949-51.

Лит.: Соколов Ю. М., По следам Рыбникова и Гильфердинга, в сборнике: Художественный фольклор, № 2-3, М., 1927; Базанов В. Г., А. Ф. Гильфердинг и его «Онежские былины», в кн.: Онежские былины, 4 изд., т. 1, М. - Л., 1949.

II Ги́льфердинг

Соч.: Böhm-Bawerks Marx-Kritik, в кн.: Marx-Studien, Bd 1, W., 1904 (рус. пер. - Бём-Баверк как критик Маркса, М., ).

Лит.: Ленин В. И., Полн. собр. соч., 5 изд. (см. Справочный том, ч. 2, с. 428).

Большая советская энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия . 1969-1978 .

Смотреть что такое "Гильфердинг" в других словарях:

    - (Hilferding), Рудольф (10 авг. 1877 – 10 февр. 1941) – один из лидеров герм. с. д тии и 2 го Интернационала, теоретик австромарксизма, перешедший на позиции социал реформизма. В 1906–15 Г. – редактор центр. органа герм. с. д тии Vorwärts ,… … Философская энциклопедия

    - (Hilferding) Рудольф (1877 1941). Один из лидеров австрийской и германской социал демократии и II Интернационала, теоретик австро марксизма, единомышленник Карла Каутского. В 1909 г. выпустил получившую большую известность книгу Финансовый… … 1000 биографий

    - (Хильфердинг) (Hilferding) Рудольф (1877 1941), один из лидеров австрийской и германской социал демократии и 2 го Интернационала. Одним из первых проанализировал новые тенденции в развитии капитализма в конце 19 начале 20 вв. в работе Финансовый… … Современная энциклопедия

    Александр Федорович (2.07.1831 20.06.1872), русский славяновед, историк и собиратель русских былин. Один из видных представителей славянофилов. Окончил Московский университет (1852). В 1856 59 был русским консулом в Боснии. С 1867 председатель… … Русская история

    1 . Александр Федорович (2.VII.1831 20.VI.1872) рус. славяновед, историк и собиратель рус. былин. Чл. корр. АН (с 1856). Один из видных представителей славянофилов. Род. в семье крупного чиновника в Варшаве. Окончил Моск. ун т (1852). В 1856 59… … Советская историческая энциклопедия

    - (нем. Hilferding) немецкая или еврейская фамилия. Известные носители: Гильфердинг, Александр Фёдорович (1831 1872) российский славист и фольклорист. Гильфердинг, Рудольф (1877 1941) австрийский и немецкий марксист и лидер социал демократов … Википедия

    ГИЛЬФЕРДИНГ - Александр Федорович (2.07.1831, Варшава 20.06.1872, г. Каргополь Олонецкой губ.), историк, филолог славист, этнограф. Род. в семье выходца из Саксонии, директора дипломатической канцелярии при наместнике Царства Польского. Получил домашнее… … Православная энциклопедия

    Балетмейстер второй половины XVIII в., составитель балетов. {Венгеров} …

    Переводч. 1804 г. {Венгеров} … Большая биографическая энциклопедия

    - … Википедия

Книги

  • Собрание сочинений. Т. 1. 1. История сербов и болгар. 2. Кирилл и Мефодий. 3. Обзор чешской истории. , Гильфердинг А.Ф.. Книга представляет собой репринтное издание 1868 года. Несмотря на то, что была проведена серьезная работа по восстановлению первоначального качества издания, на некоторых страницах могут…
Рассмотрим взгляды самого крупного представителя реви- зионизма Карла Каутского.
Каутский прошел весьма извилистый жизненный путь, пре- терпел большую эволюцию. Он начал свою научную и полити- ческую карьеру защитой мальтузианства, сразу же выступив как буржуазный идеолог. Позднее Каутский примкнул к соци- ал-демократии, причем на первых порах находился под значи- тельным влиянием идей Лассаля, был лассальянцем.
Как известно, германская социал-демократическая партия об- разовалась из слияния двух организаций: лассальянского «Все- общего германского рабочего союза» и так называемой Эйзенах- ской группы, которая была связана с Марксом. Каутский вышел из лассальянской группы, одно время сотрудничал с Бернштей- ном (в середине 70-х г.), в самом начале своего жизненного пути он выступал то как откровенный буржуазный идеолог, то как оппортунистический деятель.
По словам Каутского, на него большое влияние оказала книга Энгельса «Анти-Дюринг», в которой было дано система- тическое изложение основных положений марксизма. После этого Каутский примкнул к марксистскому лагерю и в течение 80-90-х гг. поддерживал тесный контакт с Марксом, написал ряд работ, которые сыграли положительную роль в пропаганде марксизма.
При рассмотрении деятельности Каутского необходимо избе- гать двух крайностей, двух неправильных оценок.
Первая неправильная оценка заключается в тенденции пере- черкнуть все работы Каутского как работы антимарксистские. Ряд произведений Каутского получил одобрение Энгельса п В. И. Ленина. Вспомним, например, положительную характе- ристику, которую В. И. Ленин дал книге Каутского «Аграрный вопрос». В работе под названием «Пролетарская революция к ренегат Каутский» В. И. Ленин выступил с резкой критикой брошюры Каутского, вышедшей в 1918 г. и осуждавшей Вели- кую Октябрьскую социалистическую революцию. В. И. Ленин квалифицировал брошюру, как в 100 раз более позорную, более возмутительную, более ренегатскую, чем знаменитые «Предпо- сылки социализма» Бернштейна, и писал: «Ренегат Бернштейн оказался щенком по сравнению с ренегатом Каутским»1. Но в той же книге «Пролетарская революция и ренегат Каутский» В. И. Ленин, говоря о старых работах Каутского, вышедших до
1 В. И. Ленин. Соч., т. 28, стр. 221.
223
первой мировой войны, отмечал: «Мы знаем из многих работ Каутского, что он умел быть марксистским историком, что такие работы его останутся прочным достоянием пролетариата, несмотря на позднейшее ренегатство» К
Вторая неправильная оценка заключается в том, что про- водится резкий водораздел между работами Каутского до пер- вой мировой войны и последующими работами, в результате чего получается впечатление, что Каутский сразу стал ренега- том. Такое представление является неправильным. Ренегатство Каутского подготовлялось постепенно, и уже в старых его рабо- тах, хотя они в целом сыграли положительную роль, име- лись ошибочные положения, которые можно рассматривать как зародыш его позднейшего ренегатства.
Поэтому было бы неправильным просто зачеркнуть все старые работы Каутского, но вместе с тем мы должны к ним отнестись критически, так как в них имелись уже некоторые отступления от марксизма, приведшие впоследствии к полному разрыву с марксизмом.
Когда наступил этот разрыв с марксизмом?
Уже в работах 1912-1913 г. чувствуется влияние ренегат- ских идей. Но отчетливо разрыв с марксизмом выявился с на- чала первой мировой войны, когда Каутский голосовал за воен- ные кредиты и выступал с поддержкой германского империа- лизма, отвергал разрыв с открытыми сторонниками поддержки войны до победоносного конца и т. д. Особенно отчетливо рене- гатство Каутского выявилось после Октябрьской революции и привело к полному разрыву с марксизмом.
Наиболее систематическое изложение ренегатских взглядов Каутского дано в последнем крупном произведении, которое он считал своего рода завещанием, вышедшем в 1927 г. под назва- нием «Материалистическое понимание истории».
Следует сказать, что Каутский с самого начала очень враж- дебно отнесся к молодой Советской республике и враждебное отношение сохранил до последних дней своей жизни, выступая сторонником интервенции против СССР. Умер Каутский в конце 1938 г., в Чехословакии.
Когда мы даем общую оценку Каутского, нужно учитывать сложную эволюцию его взглядов и в частности е этой точки зрения надо подходить к его борьбе с Бернщтейном.
Как известно, книга Бернштейна «Предпосылки социализма» вызвала очень большую полемику,.в которой активное участие принял й Каутский. Социал-демократия разбилась по этому вопросу на две группы: на ревизионистов и ортодоксов, т. е.
* В И. Ленин. Соч., т. 28, стр. 246, 224
противников ревизионизма, сторонников Маркса. Каутский считался сторонником ортодоксов и выпустил большую книгу «Анти-Бернштейн», где давал развернутую критику взглядов Бернштейна.
Как нужно расценивать эту книгу и вообще борьбу Каут- ского с Бернштейном?
Было бы неправильно давать ей только отрицательную ха- рактеристику, так как борьба Каутского с Бернштейном сыг- рала, конечно, положительную роль. Вместе с тем нужно под- черкнуть, что борьба Каутского с Бернштейном была непосле- довательной, и это особенно сказалось в таком коренном вопро- се марксизма, как вопрос о диктатуре пролетариата.
Полемизируя с Бернштейном, Каутский писал следующее: «Я не хочу утверждать, что классовое господство пролетариата должно принять формы классовой диктатуры». Он считал, что проблема диктатуры пролетариата не имеет практического значения, а «решение вопроса о проблеме пролетарской диктатуры - мы вполне спокойно можем предоставить буду- щему» !|.
В. И. Ленин в своей книге «Государство и революция» по юводу этой полемики писал следующее:
«Это не полемика против Бернштейна, а в сущности уступка *му, сдача позиций оппортунизму, ибо оппортунистам пока ничего эольшего и не надо, как «вполне спокойно предоставить буду- цему» все коренные вопросы о задачах пролетарской рево- люции» 2.
В книге «Анти-Бернштейн» Каутский воздерживается от оп- эеделенных заявлений по такому кардинальному вопросу, как юпрос о неизбежности пролетарской революции при переходе зт капитализма к социализму и ограничивается лишь призна- шем, что «политика господства пролетариата несовместима с капиталистическим строем. Больше мы ничего не знаем, - пи- :ал он,- о путях перехода к социалистическому строю».
Иными словами, и в этом коренном пункте Каутский отказы- вается от того, чтобы дать прямой ответ на поставленный зопрос.
Следует отметить, что в этой же книге Каутский делает 1чень крупную уступку Бернштейну и по проблемам, непосред- ственно относящимся к экономической теории, в частности по ^акому острому вопросу, как обнищание рабочего класса.
Бернштейн, как известно, вообще отрицал обнищание ра- 5очего класса - и абсолютное, и относительное. Каутский в
1 Kautsky К. Bernstein und das soztaldemokratishe Programm, Stuttgart 899, S. 172 *
2 В. И. Ленин. Соч., т.. 25, стр. 450.
-167,-15 225
своей книге делал вывод, что надо различать физическую ни- щету, под которой он по существу понимал абсолютное обни- щание, и социальную нищету, под которой подразумевалось относительное обнищание. Каутский признавал существование лишь так называемой социальной нищеты, т. е. относитель- ного обнищания, но отрицал наличие физической нищеты, т. е. абсолютного обнищания.
Нужно сказать, что сам вопрос об абсолютном обнищании был неправильно поставлен Каутским. Абсолютное обнищание вовсе не сводится только к ухудшению условий потребления рабочих, а связано также с интенсификацией труда, с усиле- нием неустойчивости положения рабочих, с ростом бсзра ботицы и т. д. Признанием лишь относительного обнищания Каутский, искажая марксистское решение проблемы, факти* чески сделал большую уступку оппортунизму.
Некоторые элементы ревизионизма, имевшиеся в работах Каутского, сказались и в книге, которая вышла под названием «Экономическое учение Карла Маркса», Эта книга имела своей целью дать популярное изложение экономического учения Маркса и в качестве такого пособия сыграла на определенном этапе положительную роль. Однако уже в ней ощущалась не- достаточно правильная трактовка экономических категорий. В частности анализ двойственного характера труда не связы- вался с анализом противоречий товарного производства, с выяснением противоречий между частным и общественным трудом; деньги представлялись как техническое орудие обме- на, социальная роль денег, их связь с развитием противоречий товарного производства не раскрывались; обнищание рабоче- го класса сводилось 1*олько к относительному обнищанию.
Возьмем книгу «Аграрный вопрос». Положительная роль это- го произведения заключалась в том, что Каутский вел борьбу с теорией устойчивости мелкого крестьянского хозяйства. Вместе с тем и в этой работе имеются некоторые ревизионистские вы- сказывания, в частности по такому важному для понимания аграрных отношений капитализма вопросу, как вопрос об аб- солютной ренте.
Как известно, Маркс показал в сорок пятой главе III тома «Капитала», что для существования абсолютной ренты необ- ходимы два условия: во-первых, монополия частной собствен- ности на землю, во-вторых, наличие в земледелии более низко- го органического строения капитала по сравнению с промыш- ленностью. Наличие в земледелии более низкого органического строения капитала приводит к тому, что при тех же затратах капитала, при той же норме прибавочной стоимости в земле- делии создается большая стоимость, чем в промышленности. Наличие монополии частной собственности на землю мешает
226
этому излишку стоимости над общественной ценой производ- ства поступить в общее распоряжение класса капиталистов. Этот излишек присваивается землевладельцами. Именно мо- нополия частной собственности на землю дает возможность землевладельцу использовать эту разницу между стоимостью и ценой производства, которая связана с более низким органи- ческим строением капитала в земледелии. Причем между эти- ми двумя условиями существует тесная связь: монополия част- ной собственности на землю тормозит техническое развитие, рост производительных сил в сельском хозяйстве увековечи- вает отставание сельского хозяйства от промышленности и как следствие всего этого вызывает более низкое органическое строение капитала в земледелии.
Но Каутский в своей книге «Аграрный вопрос» утверждал, что наличие более низкого органического строения капитала в земледелии имело место лишь на ранней стадии развития ка- питализма, ссылаясь на то, что с развитием капитализма про- исходит выравнивание органического строения капитала в земледелии и в промышленности. Отсюда делался вывод, что для более позднего капитализма остается лишь одно условие абсолютной ренты: монополия частной собственности на землю.
Если встать на точку зрения Каутского, то получается, что сельскохозяйственные продукты продаются не только выше цены производства, но и выше своей стоимости, поскольку от- падает эта разность между стоимостью и ценой производства. По существу Каутский отождествлял абсолютную ренту с так называемой монопольной рентой, которая, по Марксу, суще- ствует лишь в весьма редких случаях, когда, например, земля занята особо ценными сортами винограда и т. д.
Каутский совершенно неправильно трактовал теорию абсолютной ренты. Он учитывал рост техники лишь в земле- делии. Но рост - ее притом более быстрый - происходит и в промышленности. Каутский отвлекался от того, что техника развивается неравномерно в промышленности и в земледелии, игнорировал задерживающее, тормозящее влияние монопо- лии частной собственности на землю. Он отвлекался от специ- фических противоречий, в которых развивается капиталисти- ческое земледелие.
Особое внимание следует обратить и на его ошибки в тео- рии кризисов, которые сыграли весьма существенную роль в неправильном определении Каутским сущности империализма
Первое, что следует отметить, это то, что у Каутского мы нигде не встречаем ссылок на основное противоречие капита- лизма в качестве главной причины экономических кризисов Хотя Каутский очень высоко ценил книгу Энгельса «4нти
15* " ?>
Дюринг», но прошел мимо классической формулировки основ- ного противоречия капитализма, которую Энгельс дал в этой книге. Уклоняясь от анализа основного противоречия капита- лизма, Каутский выдвигал в разных работах противоречивые объяснения кризисов. В некоторых статьях он по существу оказывался на позициях теории недопотребления, ведущей свое происхождение от Сисмонди и Родбертуса. Но обычно развивалась другая концепция, согласно которой экономиче- ские кризисы перепроизводства объясняются якобы диспро- порцией в развитии промышленности и сельского хозяйства. Каутский утверждал, что имеется глубокое различие между возможностями увеличения минерального и органического сырья; так, органическое сырье (в виде растений, животных) может увеличиваться гораздо более медленными темпами, чем добыча минерального сырья (металлических, неметаллических руд и т. д.). При этом указывалось, что промышленность н сельское хозяйство якобы имеют разные пути развития, по- скольку для промышленности характерна тенденция к чрез- вычайно быстрому росту производства и в итоге - перепроиз- водству, а продукция сельского хозяйства увеличивается медленно в силу специфики биологических законов роста, обяза- тельных для растительного и животного мира. Отсюда следо- вал вывод, что ресурсы растительного и животного сырья ока- зываются часто недостаточными для капиталистического про- изводства, возникают затруднения, связанные с дороговизной сырья и жизненных продуктов.
Развивая эту совершенно неправильную теорию, Каутский шел на поводу у тех буржуазных экономистов, которые пыта- лись противопоставить законы развития промышленности за- конам" развития сельского хозяйства. На самом деле и в сель- ском хозяйстве, и в промышленности действуют одни и те же экономические законы. И лучшим подтверждением этого яв- ляется то, что тенденция к перепроизводству в условиях ка- питализма охватывает не только промышленность, но и сель- ское хозяйство. Всякому известно, какой масштаб и размах получают аграрные кризисы в условиях капиталистической экономики.
Эта ошибочная концепция легла и в основу каутскианской теории империализма. Каутский, как известно, определял импе- риализм как особого рода политику промышленного капитала, направленную к подчинению, к захвату аграрных стран. Суть империализма усматривалась им в том, что недастаток сельско- хозяйственного сырья лимитирует развитие промышленности, отсюда вытекает необходимость в подчинении стран, производя- щих сельскохозяйственное сырье, странам с высоким уровнем промышленного развития.
228
В. И. Ленин в своей книге «Империализм, как высшая стадия капитализма» дал исчерпывающую критику теории Каутского. Он показал, что, определяя суть империализма, Каутский допускал три ошибки.
Во-первых, он сводил империализм только к политике, игно- рируя то, что империализм есть новая ступень, высшая стадия в развитии капитализма.
Во-вторых, он сводил все к политике промышленного капи- тала, забывая тот чрезвычайно важный факт, что на высшей стадии капитализма образуется финансовый капитал, происхо* дит сращивание промышленного и банковского капитала.
В-третьих, Каутский ошибочно утверждал, что империали- сшческие страны стремятся захватить и подчинить себе только аграрные страны. Иными словами, Каутский совершенно за- малчивал тот бесспорный факт, что империалистические страны стремятся одинаково подчинить себе и промышленные, и аг- рарные страны.
Подобные формулировки ошибочного характера в работах Каутского имелись еще до начала первой империалистической войны, в частности яа страницах теоретического журнала не- мецкой социал-демократии «Neue Zeit». В тогдашних статьях Каутский пытался доказать, что империализм есть особая по- литика, причем старался подчеркнуть, что это есть не обяза- тельная политика, всего лишь одна из форм возможной поли- тики, которую применяют капиталистические государства.
Основная идея теории империализма Каутского заклю- чается в том, что империализм отнюдь не является закономер* ным и неизбежным, что империализм это лишь одна из возмож- ных форм политики. Очень отчетливо эта точка зрения Каутско- го была выражена в его статье «К первому мая 1912 года». Каутский писал, что нужно различать двоякого рода процессы: во-первых, такие процессы, которые обязательны для капита- лизма, без которых капитализм не мыслим. В качестве при- мера приводилось производство прибавочной стоимости. К раз- ряду процессов другого рода относились такие, которые могут иметь место, но не являются обязательными. Ссылаясь на тен- денцию к удлинению рабочего дня, Каутский указывал, что эта тенденция не обязательна для капитализма, она была типична лишь на более ранней стадии капитализма, но не является характерной для более позднего капитализма.
Соответственно этому принципу империализм относился ко второй группе и подчеркивалось, что буржуазное государство может быть империалистическим и не империалистическим-это дело случая. По мнению Каутского, существует тенденция к расширению территории, к усилению экономического могуще- ства государства, но она может осуществляться разными пу-
229
тями и насильственный способ ни в коей мере не составляет необходимости. Выдвигался тезис, что буржуазное государство может усиливаться и не насильственным способом. По суще- ству эта концепция очень близка к буржуазным теориям па* цифистского толка. Не случайно Каутский в своих статьях всячески старался доказать, что война не выгодна для капи- талистов и ссылалдя на то, что войны вызывают громадные разрушения производительных сил, разрыв хозяйственных свя- зей между отдельными странами и областями, подрывают кредитные отношения и т. д. Он всячески старался убедить капиталистов в том, что войны нерентабельны, и представить дело так, будто милитаризм порождается заблуждениями ка- питалистов, объясняется их невежеством, что капиталисты якобы сами не знают собственных интересов и, вопреки им, предпринимают военные авантюры.
Перед первой мировой войной большой известностью поль- зовалась книга английского буржуазного пацифиста Энджела под названием «Великая иллюзия». Энджел пытался опроверг- нуть тезис, что война выгодна для капиталистов и приносит барыши. Он писал, что это великая иллюзия. Каутский пропа- гандировал эту же точку зрения и, чтобы подкрепить ее, вы- двигал свою теорию ультраимпериализма. Суть этой теории сводится к тому, что возможно создание прочного союза капи- талистических государств для эксплуатации всего мира, т. е., иными словами, возможно образование надимпериалистиче- ского государства. Каутский утверждал, что если все крупней- шие империалистические страны объединятся и создадут единое государство или единый прочный союз государств, то этим са- мым будет устранена возможность возникновения войны между ними. Для обоснования концепции ультраимпериализма Каут- ский использовал свою теорию империализма. Поскольку импе- риализм определялся им как политика промышленного капитала, направленная к захвату аграрных стран, то отсюда Каутский делал вывод, что промышленные страны имеют общие интересы, которые создают возможность для объединения этих стран в одно государство или в один общий союз.
Такое определение империализма затушевывало внутрен- ние противоречия между империалистическими странами, под- водило базу под всякого рода проекты объединения империа- листических держав и создание сверхимпериалистического го- сударства, которое включало бы в себя все существующие империалистические государства.
Мы видим, что все определения империализма и теория ультраимпериализма, тезис, что война не выгодна для капи- талистов, были подчинены в работах Каутского одной и той же задаче - показать, что империалистическая политика не
230
является обязательной и что это лишь одна из возможных форм политики, которую легко заменить другой.
Несомненно, что подобного рода пропаганда затушевывала наиболее глубокие корни империализма. Поэтому В. И. Ленин считал ее еще более опасной, чем открытую защиту империа- лизма представителями правого крыла социал-демократов, прославлявших прогрессивность империализма.
Формально Каутский выступал как критик империализма и возражал против империалистических захватов, но фактиче- ски его трактовка империализма демобилизовывала массы. Каут- ский представлял империализм как нечто случайное, а не органическое, явно недооценивал опасность и значение импе- риализма, а следовательно, недооценивал и значение борьбы с империализмом.
В. И. Ленин характеризовал каутскианство как своеобраз- ную форму прудонизма в новых условиях. Как известно, Пру- дон пытался очистить капитализм от противоречий, сохранив его основу - частную собственность на средства производства. Рассматривая высказывания Каутского, Ленин писал в «Тетра- дях по империализму»: «Каутскианцы (К. Каутский, Спектатор и К°) цитируют эти факты «здорового», «мирного», на «мирных отношениях» основанного капитализма и противопоставляют их финансовому грабежу, банковым монополиям, сделкам банков с государственной властью, колониальному угнетению etc, проти- вопоставляют как нормальное ненормальному, желательное неже- лательному, прогрессивное реакционному, коренное случайному etc. Это новый прудонизм. Старый прудонизм на новой почве и в новой форме. Мещанский реформизм: за чистенький, при- лизанный, умеренный и аккуратный капитализм» *.
Каутский игнорировал то, что империализм непосредствен- но вырастает из капитализма и есть только его высшая стадия, и наивно пытался устранить явления, присущие империализ- му, сохранив капитализм в его основе. Это была реакцион- ная утопия возврата к домонополистическому капитализму.
После Великой Октябрьской социалистической революции Каутский стал открытым оппортунистом. Когда праздновалось 75-летие со дня рождения Бернштейна, то Каутский в своем выступлении сказал, что его связывают с Бернштейном не только годы совместной борьбы и работы в социал-демократи- ческой партии, но личная дружба и общность теоретических взглядов.
Наиболее систематическое выражение ревизионизм Каут- ского получил в его книге «Материалистическое понимание
й В. И. Ленин. Тетради по империализму, 1939, стр. 83.
231
истории», где выдвигалось положение, что периодическая ре- визия учения Маркса является неизбежной и необходимой. В этой книге Каутский искажал и ревизовал прежде всего фи- лософские и теоретические предпосылки марксизма/ Еще рань- ше этого Каутский считал, что диалектический материализм не является обязательным для марксизма. В ряде статей и пи- сем Каутский утверждал, что для марксизма является обяза- тельным только исторический материализм - материалисти- ческое понимание истории, а что касается философского мате- риализма- диалектического материализма, то якобы он не обязателен, и марксист может защищать различные философ- ские позиции.
В книге «Материалистическое понимание истории» Каут- ский по существу отказался от философии диалектического материализма и прямо критиковал диалектический метод, при- знавая, что его путь исследования был иной, нежели у Маркса» что Маркс шел от Гегеля, а он (Каутский) шел от Дарвина» Больше того, Каутский теперь отвергал и исторический ма- териализм. В частности, рассматривая вопрос о докапитали- стических формациях (рабовладельческом обществе, феодаль- ном), он решающее значение приписывал военному фактору и утверждал, что война порождает рабство, а военные пора- жения ведут к гибели рабовладельческих обществ. Иными сло- вами, Каутский переходил на позиции так называемой теории насилия, которую отстаивал Дюринг и с которой боролся Энгельс в книге «Анти-Дюринг».
Каутский считал, что главным фактором истории является не развитие материального производства, а сила, война.
Если в более ранний период Каутский признавал одну форму обнищания рабочего класса, то в своих позднейших работах отказался и от учения об относительном обнищании.
Ренегатство Каутского сказалось особенно сильно в аграр- ном вопросе, в вопросе о развитии капитализма в сельском хозяйстве.
Я говорил уже, что одной из хороших страниц в биографии Каутского была его борьба с «теорией» устойчивости мелкого производства в сельском хозяйстве. Каутский в свое время вел полемику против этой мелкобуржуазной теории и весьма успешно. Так, он в своей книге «Аграрный вопрос» обстоя- тельно критиковал немецкого экономиста Давида. Однако в дальнейшем, в 20-х и 30-х гг. XX вв., он по существу перешел на позиции тех, кого ранее критиковал.
В 30-х гг. Каутский писал: «Главный результат, к которому я пришел в 1899 г., состоял в том, что в некоторых пунктах мне пришлось признать Давида правым и отказаться от взглядов Маркса - Энгельса.- Я должен был признать, что наблюдав-
232
шееся Марксом и Энгельсом победоносное внедрение крупного производства приостанавливалось, да и вообще никогда не было особенно сильным» \
Так Каутский к концу своей жизни отказался от защиты марксистских взглядов относительно неизбежной победы круп* ного производства в сельском хозяйстве.
Перехожу к рассмотрению взглядов другого видного пред- ставителя ревизионизма, соратника Каутского - Рудольфа Гильфердинга, автора книги «Финансовый капитал» (1910 г.).
В литературной и политической деятельности Гильфердин» га, как и Каутского, нужно различать два этапа.
Первый этап - до первой мировой войны. В этот период Гильфердинг написал «Финансовый капитал», выпустил еще не-> которые работы, в частности критическую брошюру, направлен-* ную против Бем-Баверка и опубликованную под названием «Бем* Баверк как критик Маркса».
Второй этап охватывает период после первой войны.
В отношении первого этапа нужно сказать, что произведе- ния Гильфердинга в ту эпоху сыграли в известной мере поло* жительную роль. В частности В. И. Ленин в самом начале своей книги «Империализм, как высшая стадия капитализма» ссылался на две работы, посвященные проблеме империализм ма: на книгу Гобсона «Империализм» и на книгу Гильфердин* га «Финансовый капитал», называя эту книгу ценным трудоМд несмотря на наличие в ней ошибок. Более подробные критиче* ские замечания В. И. Ленина по этой книге мы находим в «Тетрадях по империализму». Эта книга еще не потеряла своего научного значения и заслуживает внимания экономи* стов. Но в ней в зародыше уже имеются те ошибочные поло- жения, которые получили наиболее развернутое выражение на втором этапе (20-30-е гг.), когда Гильфердинг был одним из главных теоретиков и идеологов германской социал-демо* кратии.
Переходя к рассмотрению книги Гильфердинга «Финансов вый капитал», нужно сказать, что в самом построении ее обна* руживается один весьма крупный методологический порок, связанный с так называемой меновой концепцией, согласно ко-
1 Kautsky К. „Le bolchevisme dans l"lmpasse*. Paris, 1931, p. 27. (Пер. с нем. юд. 1930 г.).
233
торой обмен, а не производство играет решающую роль в эко- номике. «Меновая концепция» была широко распространена среди представителей так называемого австро-марксизма, к которым принадлежал и Гильфердинг. Его близкий соратник Карл Ренер особенно детально разработал эту точку зрения. Сам Гильфердинг писал:
«... наш путь ведет не на капиталистическую фабрику с ее чудесами техники; наше внимание должно обратиться к одно- образию вечно сходных рыночных актов, разыгрывающихся на рынке, где одинаковым по форме способом деньги постоянно превращаются в товары и товар в деньги» 1.
В чем проявляется эта меновая концепция в структуре книги Гильфердинга?
Гильфердинг в «Финансовом капитале» начинал свой ана- лиз с рассмотрения денег, поскольку именно с ними связано существование обращения, и затем переходил от анализа денег к рассмотрению кредита. Значит сам кредит при этом выво- дился не из развития производительного капитала, а из функ- ции денег как платежного средства.
Следующий раздел книги посвящался мобилизации капита- ла, созданию акционерных компаний. Мобилизация капитала рассматривалась как производный процесс, вытекающий из развития кредита.
Наконец, на основе анализа мобилизации капитала Гиль- фердинг приходил к определению финансового капитала.
Итак, анализ финансового капитала строился на процессах, происходящих в кредитной сфере. Гильфердинг отвлекался от анализа капиталистического производства, даже от анализа образования капиталистических монополий.
В. И. Ленин в своих «Тетрадях по империализму» указы- вал на 4 ошибки в книге Гильфердинга «Финансовый капитал»:
Во-первых, теоретическая ошибка в понимании денег.
Во-вторых, игнорирование раздела мира.
В-третьих, игнорирование связи финансового капитала с паразитизмом.
В-четвертых, забвение связи империализма с оппортуниз- мом. Гильфердинг, как и другие представители социал-демо- кратии, не показал экономических корней оппортунизма, хотя сам империализм усиливает оппортунизм, так как монополь- ные сверхприбыли создают базу для подкупа верхушки рабо- чего класса.
В. И. Ленин, вкратце характеризуя главные недостатки работы Гильфердинга, придавал особое значение теоретической
!! Гильфердинг Р. «Финансовый капитал», М, 1959, стр. 96 234
ошибке в понимании денег, в разрешении вопроса о природе бумажных денег.
Как известно, Маркс писал, что бумажные деньги не имеют своей самостоятельной стоимости, их курс определяется стои- мостью золотых денег, которые они представляют. В каждый данный момент обращению требуется определенное количество полноценных денег. Общее количество бумажных денег долж- но быть равно массе золотых денег, в которой нуждается обра- щение. Таким образом, бумажные деньги отражают стоимость золотых денег. Если, например, обращению требуется миллион золотых рублей, а будет выпущено на два миллиона бумаж- ных, то каждый бумажный рубль представляет собой полови- ну золотого рубля. Если будет выпущено, скажем, 10 млн. бумажных рублей, то эти 10 млн. смогут представлять собой лишь один миллион золотых * рублей, и каждый бумажный рубль будет представлять только 1/ю золотого рубля.
Гильфердинг не соглашался с этим определением. Гиль- фердинг считал, что стоимость бумажных денег не зависит от стоимости золотых и давал свое определение, которое гласило, что стоимость бумажных денег зависит об общественно необхо- димой стоимости обращения. Под общественно необходимой стоимостью обращения он понимал сумму всех стоимостей товаров, деленную на среднюю скорость обращения денег.
Маркс, определяя количество необходимых для обращения денег, брал сумму цен всех товаров, деленную на скорость обращения денег. Гильфердинг вносил лишь одну небольшую поправку, предлагая брать не сумму товарных цен, а сумму товарных стоимостей, деленную на скорость обращения денег.
Первоначально кажется, будто нет особой разницы между этими двумя формулами. Однако на самом деле тут имеются очень существенные различия.
Что такое цена?
Это денежное выражение стоимости.
Когда мы ч берем сумму товарных цен, то предполагается, что дана стоимость денег, иначе нельзя определить товарные цены, которые зависят не только от стоимости товаров, но и от стоимости денег. Поэтому в формуле Маркса предполагает- ся определенная стоимость денег, именно золотых денег.
Гильфердинг берет сумму стоимостей всех товаров, не дав выражения этой стоимости, не выразив ее в каком-то особом товаре - в деньгах.
Определение, которое давал Гильфердинг, только затемняет понимание вопроса. Это определение сразу после появления книги было подвергнуто резкой критике в статьях Каут- ского, который правильно отметил, что по существу у Гильфердинга получается заколдованный круг, и оказывается
235
непонятным, как выражается стоимость товаров, если она не сводится к какой-то мере, а этой мерой может быть только то- вар в виде денег.
По существу у Гильфердинга бумажные деньги отрываются от своей основы - золота. Получилась ошибочная теория, ко- торая к тому же оправдывала инфляцию.
В самом деле, раз стоимость бумажных денег не зависит от золота, то государство может произвольно регулировать эту стоимость, и любой выпуск бумажных денег не опасен для го- сударства,
Гильфердинг на практике применил свою теорию, когда он дважды был министром финансов в Веймарской республике. Своей политикой Гильфердинг создал условия для неслыхан- ного обогащения германских капиталистов. В 1923 г. в период широкой инфляции и исключительного обесценения денег, ког- да марка обесценивалась не только ежедневно, но и ежечасно и в конце концов была обесценена беспримерным образом по сравнению с довоенной, Гильфердинг предоставлял большие кредиты немецким капиталистам, причем золотом, для покупки иностранных товаров. Капиталисты же возвращали эти кре- диты обесцененными марками.
Именно в тот период, когда Гильфердинг был министром финансов, в Германии происходил интенсивный процесс образо- вания спекулятивных концернов. Наиболее известен концерн Стиннеса, самого крупного миллиардера того времени, который пользовался до существу даровым кредитом у правительства.
Таким образом, мы видим, что в «Финансовом капитале> имеется ряд ошибочных положений. Так, финансовый капитал определялся не как промышленный капитал, сросшийся с бан- коиым, а как банковый капитал, примененный в промышлен- ности. По этому определению выходило, что банки господству- ют над промышленностью, сфера обращения господствует над сферой производства. Это определение было раскритиковано В. И. Лениным в его книге «Империализм, как высшая ста- дия капитализма».
Совершенно очевидно, что влияние так называемой меновой концепции, поскольку Гильфердинг придавал решающее значе- ние процессам, происходящим в сфере обращения, в кредитной сфере, привело Гильфердинга к неточному определению финан- сового капитала.
Иными словами, с точки зрения Гильфердинга, образование, финансового капитала связано прежде всего с громадным уси- лением господства банковского капитала, в результате чего получается не сращивание промышленного капитала с банковским, а господство банковского капитала над промыш- ленным. Основу этого процесса Гильфердинг усматривал не в
236
концентрации производства и образовании монополий, а в росте акционерных компаний, в мобилизации капиталов и в том, что банки начинают играть все более крупную роль в выпуске ценных бумаг.
Ленин в третьей главе своей работы «Империализм, как высшая стадия капитализма» прямо не называл Гильфердинга, но по существу давал определение финансового капитала, на- правленное против определения Гильфердинга. Ленин указы- вал, что имено концентрация производства и образование на этой почве монополий приводит к возникновению новой формы капитала - финансового капитала, представляющего собой результат сращивания промышленного и банковского капита- ла. Следовательно, в действительности наблюдалось не одно- стороннее господство банков над промышленностью, а возник- новение личной унии промышленных и банковских магнатов.
Элементы ревизионизма в книге «Финансовый капитал» сказываются и там, где Гильфердинг рассматривает вопрос о кризисах, обходя основное противоречие капитализма в каче- стве главной причины экономических кризисов. Он пытался вывести кризис из тенденции нормы прибыли к понижению и делал неправильный, явно оппортунистический вывод, что с дальнейшим развитием капитализма кризисы теряют свою остроту, становятся менее глубокими.
У Гильфердинга имеется расхождение с Марксом и в гла- ве, посвященной движению ссудного процента.
Как известно, Маркс в двадцать второй главе III тома «Капитала», где анализируется норма процента, показал, что в условиях капиталистического общества наряду с тенденцией к понижению нормы прибыли сказывается и тенденция к по- нижению нормы процента, причем Маркс считал, что пониже- ние нормы прибыли уже само по себе должно повлечь за со- бой снижение нормы процента. Кроме этого, Маркс установил, что действуют и дополнительные факторы, которые вызывают снижение нормы процента, например, увеличение числа капи- талистов-рантье, развитие кредитной системы, при которой ссудные капиталы образуются за счет- сбережений не только капиталистов, но и трудящегося населения. В связи с этим предложение ссудного капитала растет быстрее спроса на него.
Гильфердинг в «Финансовом капитале» критиковал это положение Маркса и указывал, что тенденция * к снижению нормы прибыли вовсе не влечет за собой снижения нормы процента, и для более развитого капитализма характерна тен- денция к росту нормы ссудного процента.
После первой мировой войны в период общего кризиса ка- питализма Гильфердинг, открыто скатившись на путь ревизии
237
марксизма, становится одним из ведущих идеологов герман- ской социал-демократии, глашатаем так называемой теории организованного капитализма. Как уже отмечалось выше, в своей практической деятельности он выполнял предательскую роль. На посту министра финансов в 1923 г., в период наи- большей инфляции, экономического хаоса в Германии, Гиль- фердинг проводил политику, которая способствовала громад- ному обогащению капиталистов. В 1928 г., вторично став мини- стром финансов, он вновь провел ряд мероприятий, которые способствовали обогащению капиталистов.
Из теоретических выступлений Гильфердинга за этот пе- риод особое значение имел его доклад на съезде германской социал-демократии на Кильском Parteitag"e в 1927 г. Этот программный доклад как раз и является наиболее ярким выражением оппортунизма германской социал-демократии того времени. Гильфердинг заявил, что современный капитализм переживает переходный период, именно период перехода от ка- питализма к социализму, период трансформации и всячески подчеркивал, что переход от капитализма к социализму со- вершится обязательно мирным способом.
В чем он усматривал признаки социалистического развития?
Во-первых, в том, что капитализм перестал быть стихийно развивающимся процессом, что якобы происходит замена капи- талистического принципа свободной конкуренции социалисти- ческим принципом планомерного производства. Этот процесс, по мнению Гильфердинга, обусловлен развитием монополий. Он утверждал, что монополии первоначально объединяют отдель- ные предприятия внутри одной отрасли, а затем осуществляют контроль над целыми отраслями, и дело идет к созданию еди- ного планового хозяйства. Все отличие этого «организованного капитализма» от социализма сводилось к тому, что капитализм организован иерархически, поскольку в капиталистическом об- ществе существует иерархия, возглавляемая капиталистами, и потому дальнейшее развитие от капитализма к социализму дол- жно заключаться в усилении «хозяйственной демократии». Гиль- фердинг считал, что капиталистическая экономика должна по- степенно пронизываться элементами демократии; положение Маркса о том, что государство является орудием определенных классов и буржуазное государство - исполнительный комитет по делам буржуазии, якобы устарело. В новых исторических условиях образовалось уже надклассовое государство.
В докладе подчеркивалось, что развитие буржуазной демо- кратии само по себе является яко"бы средством перехода к со- циализму, поскольку это развитие выражается не только в расширении избирательных прав, в завоевании большинства в парламенте и в том, что рабочий класс уже в условиях капи-
238
тализма может постепенно добиться господства в местных ор- ганах самоуправления, в муниципальных советах и даже на предприятиях, где действует фабзавкомы. Гильфердинг утвер- ждал, что профсоюзные комитеты на предприятиях (фабзавко- мы) будут постепенно завоевывать все больше полномочий и расширять свое влияние, а это будет означать развитие хозяй- ственной демократии.
В докладе говорилось, что в условиях современного капита- лизма якобы перестал действовать закон стоимости рабочей силы, и заработная плата определяется политическими пози- циями рабочего класса, его политической и экономической ролью. Гильфердинг выдвинул положение, что рабочий класс уже в условиях капитализма, усиливая свое влияние в парла- менте, может обеспечить значительно более высокий уровень заработной платы по сравнению со стоимостью рабочей силы. Теоретической основой этих иллюзий служила так называемая теория политической заработной платы. Согласно этой теории заработная плата определяется якобы не стоимостью рабочей силы, а политической ролью и активностью рабочих. В этом же докладе Гильфердинг заявлял: «Мы должны в каждый рабочий мозг вколотить, что недельная заработная плата есть политиче- ская заработная плата, что от силы парламентского представи- тельства рабочего класса, от организации и соотношения социаль- ных сил вне парламента зависит, как сложится заработная плата в конце недели» 1.
Если подвести итог всем измышлениям Гильфердинга, то получается, что переход к социализму может осуществиться только мирным путем - без пролетарской социалистиче- кой революции и диктатуры пролетариата. Совершенно очевидно, что домыслы Гильфердинга служили только для реабилитации диктатуры монополий. На самом деле развитие монополий никоим образом не в состоянии устранить анархию в капиталистическом производстве и вовсе не превращает ка- питалистическую экономику в плановую.
В условиях современного капитализма сохраняет свое зна- чение известное положение В. И. Ленина, сформулированное в работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» и гла- сящее, что... «монополии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют ее, а существуют над ней и рядом с ней, поро- ждая этим ряд особенно острых и крутых противоречий, трений, конфликтов»2.
В итоге мы можем сказать, что Гильфердинг дал наиболее законченную теорию оппортунизма, а ее основные положения
1 Sozialdemokratischer Parteitag. 1927, in Kiel, В, 1927, S. 170.
2 В. И. Ленин. Соч., т. 22, стр. 253.
239
пбвторялись позднее в концепциях правых социалистов и бур- жуазных экономистов. Теория «организованного капитализма», главным защитником которой выступал Гильфердинг, стала боевым орудием реформизма, цепляющегося за наемное рабство.

Hilferding, Rudolf) - выдающийся представитель так называемой австро-марксистской школы. В 1909 г. выпустил получившую большую известность книгу "Финансовый капитал". По отзыву Ленина "это сочинение представляет собой в высшей степени ценный теоретический анализ новейшей фазы в развитии капитализма". Во время войны Гильфердинг был в умененной оппозиции, возглавляя, наряду с Каутским, германскую независимую с.-д. партию. В октябре 1920 г., во время раскола на партейтаге в Галле, Гильфердинг оказался в рядах правого меньшинства, отказавшегося от слияния с компартией. С 1922 г., после слияния его партии с шейдемановцами, Гильфердинг настолько эволюционировал впрова, что сейчас выполняет обязанности вождя объединенной партии. В конце 1923 г. Гильфердинг, ранее решительно боровшийся против участия с.-д. в буржуазных правительствах, сам входит в качестве министра финансов в коалиционный кабинет Штреземана, стремившийся спасти германскую буржуазию от назревающих революционных событий. С лета 1924 г. Гильфердинг редактирует новый журнал "Gesellschaft", наглядно иллюстрирующий ренегатство Гильфердинга и его полный теоретический отказ от революционного марксизма. /Т. 13/

Отличное определение

Неполное определение ↓

ГИЛЬФЕРДИНГ РУДОЛЬФ

Hilferding), Рудольф (10 авг. 1877 – 10 февр. 1941) – один из лидеров герм. с.-д-тии и 2-го Интернационала, теоретик австромарксизма, перешедший на позиции социал-реформизма. В 1906–15 Г. – редактор центр. органа герм. с.-д-тии "Vorw?rts", занимал центристскую, каутскианскую позицию, отстаивая единство с социал-шовинистами. После Октябрьской революции Г. – враг Сов. власти, пролетарской диктатуры. Прикрываясь левыми фразами, содействовал удушению революц. движения в Германии. Являясь фактич. лидером герм. "независимой с.-д. партии" и редактором ее центр. органа "Freiheit" (1918–22), Г. поддерживал тактику соглашения с шейдемановцами. После объединения в 1922 "независимых" с партией шейдемано-цев Г. дважды был мин. финансов в коалиц. бурж. пр-вах. В 1933 эмигрировал во Францию. В своих теоретич. работах Г. выступал гл. обр. как. экономист. В работе "Бем-Баверк, как критик Маркса" ("B?hm-Bawerks Marx – Kritik", в кн.: Marx-Studien, Bd 1, 1904, рус. пер. 1920, 1923) Г. критиковал бурж. экономистов, пытавшихся опровергнуть систему Маркса, однако он "защищал" Маркса как неокантианец, нередко подменяя материалистич. диалектику кантианством и махизмом. Наиболее крупное произв. Г. – "Финансовый капитал" ("Das Finanzkapital", 1910, рус. пер. 1912, 1925 и 1959). Ленин, характеризуя эту работу как ценный теоретич. анализ "новейшей фазы в развитии капитализма", одновременно подчеркнул свойственную Г. "известную склонность к примирению марксизма с оппортунизмом" (Соч., 4 изд., т. 22, с. 183). Развитая Г. теория фин. капитала как господства банков над пром-стью содержит ряд извращений в понимании сущности империализма. Г. не рассматривал монополистич. характер совр. капитализма как осн. особенность империализма, выделяя изменившуюся роль ден. капитала. Его теория денег является разновидностью бурж. номиналистич. теории денег. Рассматривая теорию кредита, Г. ревизовал открытый Марксом закон тенденции нормы прибыли к понижению. Игнорируя раздел мира, значение паразитизма и загнивания капитализма в период империализма, Г. оппортунистически пытался смягчить остроту и глубину капиталистич. противоречий. Он извратил марксистскую теорию кризисов и выдвинул положение о том, что кризисы постепенно смягчаются. После 1-й мировой войны Г. стал апологетом теории т.н. "организованного капитализма" и "хозяйственной" демократии. Он писал о росте "мирных" тенденций в политике империалистич. гос-в. Г. абсолютно безосновательно считал, что империалистич. война уничтожила возможность дальнейших войн и создала одновременно внутр. условия, устраняющие опасность революции; что концентрация и централизация капитала, рост трестов и картелей приводят к устранению конкуренции, анархии произ-ва, кризисов; что "организованный капитализм" означает переход капиталистов к социалистич. принципу планового произ-ва. Поэтому задачу Г. видел в том, чтобы с помощью сознат. обществ. регулирования преобразовать капиталистич. х-во в х-во, руководимое "демократическим государством", к-рое Г., игнорируя классовую природу гос-ва, изображал как орган осуществления социализма. Для этого, по Г., нужно только завоевать путем пропаганды большинство и прибегать к коалиц. политике с буржуазией. "Теории" Г. оправдывали "деловое сотрудничество" с буржуазией и способствовали наступлению монополистич. капитала на рабочий класс. Оппортунистич. теория "организованного капитализма" Г. была подхвачена ревизионистами 2-го Интернационала, троцкистами, бухаринцами и др. Ленин подверг "теории" Г. уничтожающей критике. Люди типа Г. осуществляют "влияние буржуазии на пролетариат и з в н у т р и рабочего движения, и з в н у т р и социалистических партий..." (Ленин В. И., Соч., 4 изд., т. 31, с. 256). Лит.: Ленин В. И., Империализм, как высшая стадия капитализма, Соч., 4 изд., т. 22 (Предисловие к франц. и нем. изданиям и главы 1, 3, 8 и 9); его же, Третий Интернационал и его место в истории, там же, т. 29; его же, Герои бернского Интернационала, там же; его же, Как. буржуазия использует ренегатов, там же, т. 30; его же, Тетради по империализму, [М.], 1939. А. Мысливченко. Москва.

Просмотров

Раздельный учет при енвд Входной ндс при совмещении осно и енвд
Раздельный учет при енвд Входной ндс при совмещении осно и енвд
Как присвоить табельный номер работнику образец
Как присвоить табельный номер работнику образец
Правила правописания слов с суффиксом -енн
Правила правописания слов с суффиксом -енн
Как лечить медикаментозную аллергию Причины появления патологии и факторы риска
Как лечить медикаментозную аллергию Причины появления патологии и факторы риска
Протоиерей Андрей Алексеев: мой духовник игумен Виссарион (Остапенко), насельник и духовник Троице-Сергиевой Лавры Наставление духовным чадам
Протоиерей Андрей Алексеев: мой духовник игумен Виссарион (Остапенко), насельник и духовник Троице-Сергиевой Лавры Наставление духовным чадам
Князь игорь ольгович черниговский и киевский
Князь игорь ольгович черниговский и киевский